Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Семьсот тысяч японских солдат служит в Квантунской армии, не меньше их воюет против Чан Кайши. Собери все эти силы в один кулак (с китайцами можно подождать) и – вперед, на Дальний Восток. Если верить Клаузевицу, то больше и не нужно: классик говорил о полуторакратном преимуществе наступающих, а тут – двукратное. Остается надеяться только на Халхин-Гольские комплексы японцев. И на Апанасенко с Ковалевым. Первый-то не подведет, но ему такое наследие от Блюхера-Штерна¹⁷⁵ досталось – врагу не пожелаешь.

Странная поговорка – врагу всякого пожелать можно. И должно желать, не только желать – действовать. А как тут действовать – только ждать приходиться. И взвешивать в уме, вместе с японцами взвешивать – что для них выгодней. С их точки зрения выгодней – не с нашей. Интересно, что имел в виду их бывший военный министр¹⁷⁶, когда год назад сказал в парламенте: "Понесенные потери являются действительно громадным уроком для нашей армии… Кровь, пролитая на полях Халхин-Гола, никоим образом не останется напрасно пролитой кровью". Какой урок они извлекли, что поняли? Что не надо воевать с Россией, или что к войне надо хорошо готовиться? И нападать в удобный момент, а не когда их пятка левой ноги подскажет? Или их японский бог? Нет, не бог – боги: они ж не просто язычники, они ж синкретисты поганые: и в Будду верят, и в своих богов, и в своих духов и в своего императора – тоже бога, естественно. Смесь: да не смесь – блевотина.

Когда в такой блевотине живешь, свое пузо без труда сам разрежешь. У всех наций – грех, а у макак – доблесть, самурайский дух. "Смерть легче пуха", – как их с детства учат, убили в бою или сам себя убил – сразу святым становишься. Неплохо учат: около двадцати тысяч японцев погибло на Халхин-Голе, а оказалось в плену – человек двести, не более.

Но все ж сдавались, пусть не толпами, пусть лишь десятками, но – сдавались. Так что нанесли мы удар не только по японцам – по их национальным традициям. По их культуре, вере. Хороший урок им дали – только какой? Тот, благодаря которому они заключили с нами пакт о нейтралитете, или тот, что подвиг их провести полную и всеобщую мобилизацию? Что им этот пакт, ведь Гитлеру он не помешал? И им не мешает, сами говорили: "наша армия не должна допустить ни малейшего ослабления в подготовке к военным операциям. Никаких изменений в прежнюю установку для армии не вносится"¹⁷⁷.

Установки прежние, силы – другие. И у нас другие – уменьшенные. И будут уменьшаться, с каждым днем будут уменьшаться.

А ведь на самом деле мы с япошками хреново воевали – что в тридцать восьмом, что в тридцать девятом. Вся разница, что Блюхер за Хасан получил пулю, а Жуков со Штерном за Халхин-Гол – звезды героев. Ну и еще в том, что "недопустимо низкий уровень боевой подготовки штабов и командно-начальствующего состава фронта" в первом случае мы признали¹⁷⁸, а во втором ограничились изданием книжки, где были описаны все те же недостатки, но – без общих оценок. Умному достаточно….

Как Куропаткин в тридцать девятом воевали – разбивая корпуса и дивизии на мелкие отряды. Опыт сей еще при царе высмеяли, не только журналисты – профессиональные военные средь шутников тоже попадались. Но не принято у наших полководцев читать профессиональную литературу, они вообще ничего не читают – все больше песни слушают. Где "Красная армия всех сильней". Так что когда мне доложили, что Жуков, став начальником Генштаба, эту книгу распространять запретил (даже его резолюцию помню "Они там не были и ничего не поняли. В архив"), я к этому спокойно отнесся. Не все ли равно где она пылиться будет – в архиве, или в штабных библиотеках?

Но нет у меня для вас, товарищ Сталин, других полководцев. Не было у меня времени их подготовить. Так что лопай что дают, Коба, что сам себе приготовил, то и лопай. И сколько приготовил – столько и жри. Не отравишься: пища малосъедобная, но ее – мало. Хоть как эти макаки палочками ешь – на ложку все равно не наберется.

Но и у макак с полководцами – беда. У них с немецкими консультантами проблем нет, но не верят они своим консультантам. Как в прошлом сентябре на их тайном совете было сказано (Сталин взял со стола очередной листок):