Читаем Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года) полностью

Там как раз сейчас решают, на кого первым напасть – на нас или на Америку с Британией. И в нынешних условиях нападать на нас не столь уж и опасно.

До двалцать второго они могли считать и по-другому. Да и считали – как сказал их веселый принц171 своему императору: "Мы получили начальное образование на Хасане, среднее – на Халхин-Голе, а с получением высшего можем подождать, пусть его получает Гитлер".

Но Гитлер сейчас не высшее образование (неизвестно, какое по счету) получает, он получает наши территории, без особых трудов получает. Японцы все это видят, обсуждают, выводы делают.

Сталин взял со стола листочек с разведдонесением и пробежался глазами по тексту:

"Если же мы начнём обсуждать советскую проблему после того, как немцы расправятся с Советами, дипломатическим путём мы ничего не добьёмся. Если мы быстро нападём на Советы, Соединённые Штаты не выступят. США не могут помочь Советской России по одной той причине, что они ненавидят Советский Союз. В общем Соединённые Штаты не вступят в войну. Хотя я могу в чём-то и ошибаться, тем не менее надо нанести удар сначала на Севере, а затем уже идти на Юг. Если мы пойдём вначале на Юг, нам придётся воевать и с Британией, и с Соединёнными Штатами."

Да, Мацуока172, непростой ты человек оказался. Ведь сам к нам в марте на визит напросился, сам пакт о ненападении заключить предложил. И с нашим встречным предложением подписать пакт о нейтралитете сразу согласился – лишь попросил немножко времени на согласование со своим правительством. А через месяц вновь к нам явился, неделю с нами пил-ел, беседы вел ни о чем, а по окончании недели подписал нами предложенный документ. Тринадцатого числа подписал, но нам не до суеверий было.

А как мы тебя с Молотовым поили, и какие ты слова нам говорил… Говорил – и по пузу все время себя похлопывал. Я тогда поинтересовался у своих: почему он это делает? Оказалось, их хлопок по пузу сродни нашему хлопку по груди. Мол, по нашим представлением душа находится в сердце, а по японским – в животе.

Искренность, подлец, демонстрировал. Ну и мы, конечно, не отставали. Я ведь его лично провожал домой, удостоил, так сказать, еле успел на вокзал – пришлось отправку поезда на час задержать… И он нам с Молотовым так радовался, по животику себя постукивал, улыбался во весь рот. Макака. Макаки…

Интересно, англичан называют бульдогами, они себя и сами так называют, потому не обижаются, а вот как реагируют японцы на "макак"? На свое принятое во всем мире прозвище? На эту бумагу, например (Сталин поднес к своим глазам листочек и прочитал подчеркнутое место):»

"– Как, мой фюрер, вы отдаете весь Дальний Восток в случае нашей победы над Россией этим недочеловекам, этим макакам?

– Вы всегда спешите, Бальдур, подождите, дайте разделаться с Россией, дойдет очередь и до макак"

Знаете вы этот документ173. И должны на него реагировать, тут есть на что реагировать – дойдет и до вас очередь. В любом случае дойдет, пусть даже и последними вы в этой очереди будете. Вряд ли вам важно будет, от кого смерть принять придется– от немцев, нас или англосаксов.

А немцы вас, кстати, особенно на Россию и не натравливают. Они потому и не возражали против нашего с вами пакта (ты ж , Мацуока, не только со своим правительством консультировался, ты в марте и с Гитлером встречался) – они вас на Сингапур нацеливают. На английский Сингапур, главную стоянку Британского восточного флота. Не на рядовую "жемчужину британской короны" – на брильянт в тысячу карат, настолько дорогой для англичан, что они даже особо не утруждаются с соблюдением режима секретности, когда просят Рузвельта направить к Сингапуру американскую эскадру. Переговоры – секретят, просьбы – нет. Так вот, когда эскадра придет (если, конечно, придет) взять архипелаг будет намного трудней, чем сейчас. С нашим Дальним Востоком можно подождать – это с Сингапуром надо торопиться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное