«Сталин слезам не верит». Личный дневник 1937—1941

Просидел час у Кобы с Шолоховым. Коба срочно вызвал, сказал, что есть срочный разговор. Может ему и показалось, но надо расследовать[241]. Срочно поручаю Абакумову[242].

Потом остались одни, Коба спрашивает, как немцы. Говорю, данные противоречивые. Вроде окапываются, а вроде и готовят удар. Пока выясняем. Самолеты залетают, это уже стало нормой.

Спрашивает: «Далеко залетают?» Гворю (Так в тексте. — С.К.): «Да не очень». Он говорит: «Следите».

30/VIII 40

Новые территории это хорошо. Но надо крепко чистить. Теперь по всем Наркоматам новые хлопоты. Только у одних приятные, а у Наркомвнудельцев приятных не бывает. Раз хлопоты, значит новая х…йня на шею. Надо чистить республики. Тут опыт есть, но возни много. Хорошо то, что Прибалтика неплохо агентурно разработана.

Надо крепко охранять новую Границу[243]. Много нарушений и больше серьезные. Не контрабанда и не в гости, а разведка. Как всегда много возни с ОУН. Работают и сами, и на немцев. Тяжело, местную обстановку они знают не хуже нас и даже лучше.

14/ІХ-40

Коба поручил непростое дело. Надо крепко подумать. Знаем только Вячеслав и Андрей. Я считаю, что это сделать надо. Андрей тоже. Коба колеблется, Вячеслав его отговаривает[244].

Комментарий Сергея Кремлёва.

Смысл этой записи достоверно расшифровать не удалось. Однако ниже я привожу некоторые точные исторические сведения, анализ которых позволяет высказать обоснованные предположения относительно того, что имелось в виду в записи в дневнике Л.П. Берии от 14 сентября 1940 года.

10 сентября 1940 года Сталин не принимал никого, но в самом начале суток — в десять минут первого ночи, он вызвал к себе трёх: в 0.10 появился Жданов, в 0.15 — Берия и в 0.20 — Молотов. Они были у Сталина до часа ночи, и затем весь день 11 сентября приёма у Сталина не было.

Лишь вечером 11 сентября 1940 года Сталин провёл ряд совещаний, в которых принимали участие также Молотов, Жданов и Берия. Но это были обычные текущие дела: строительство гидросооружений, металлургия, проблемы Закавказья и т. п.

12 сентября 1940 года Сталин вновь не принимал никого, и лишь в самом конце суток — в 23.35 — вызвал к себе вновь Жданова, Молотова и Берию, которые пробыли в кабинете всего 25 минут, после чего все трое ушли от Сталина ровно в 24.00.

13 сентября 1940 года Сталин не принимал никого. А 14 сентября (день, в который Берия сделал запись в дневнике) Сталин вначале пригласил к себе Жданова (пришёл в 19.50) и Молотова (пришёл в 20.00). С 20.30 до 21.40 в кабинете был Большаков, председатель Комитета по кинематографии при СНК СССР, а в 22.10 к Сталину, Молотову и Жданову присоединился Берия. Через 50 минут, в 23.00, Молотов, Жданов и Берия все вместе ушли.

15 сентября 1940 года Сталин в своём кабинете не принимал никого. Возможно, он в этот день (а также 13 сентября) вообще отсутствовал в Кремле. Но уже 16 сентября 1940 года Сталин вновь провёл ряд текущих совещаний, в том числе по работе Наркомата авиапромышленности, и жизнь потекла вроде бы как обычно.

Однако 21 сентября 1940 года Сталин провёл лишь одно совещание — с 18.55 до 20.00 у него были Молотов, Берия и два заместителя Молотова по НКИД — Вышинский и Деканозов (будущий посол СССР в Германии до 22 июня 1941 года).

Так вот, анализ всей этой хронологии позволяет предположить, что Сталин тогда очень серьёзно обдумывал все плюсы и минусы его возможной встречи с германским рейхсканцлером Гитлером и обсуждал этот вопрос в предельно узком кругу: его ближайший соратник Молотов, широко мыслящий идеолог Жданов и шеф НКВД Берия как неизбежный член компании.

Возможно, что в те дни, когда Сталин не вёл приёма в Кремле, он размышлял над проблемой в Кунцево. Возможно — вместе с Ждановым и Молотовым. Берию Сталин в этот узкий внешнеполитический «мозговой центр», конечно, не включал, считая его мощным управленцем, но не дипломатом и идеологом.

Достоверно известно, что Гитлер добивался встречи со Сталиным. Так, 28 марта 1940 года, то есть ещё до майского наступления вермахта на Западе, министр иностранных дел рейха фон Риббентроп подписал шифртелеграмму № 543 германскому послу в Москве фон Шуленбургу, где, кроме прочего, говорилось:

«…я не расстался с мыслью о визите господина Молотова. Наоборот, мне хотелось бы сделать это уже в ближайшее время…Понятно без слов, что приглашение не ограничивается одним Молотовым. Если в Берлин приедет сам Сталин, это еще лучше послужит нашим собственным целям, а также нашим действительно близким отношениям с Россией. Фюрер, в частности, не только будет рад приветствовать Сталина в Берлине, но и проследит, чтобы он был принят в соответствии с его положением и значением, и фюрер окажет ему все почести, соответствующие данному случаю».

Итак, Гитлер был готов к личной встрече со Сталиным! Но был ли готов к ней Сталин? В шифровке Риббентропа об этом было сказано так:

«Как Бы знаете, устное приглашение как Молотову, так и Сталину, было сделано мною в Москве и обоими было в принципе принято. В какой форме следует теперь повторить эти приглашения, решайте теперь сами…