Сталин: тайны власти

Затем Берия провел реорганизацию вверенного его попечению ведомства. 15 марта по его предложению Совмин утвердил включение в структуру нового МВД ранее самостоятельных учреждений — Главного управления геодезии и картографии, Управления уполномоченного по охране государственной и военной тайн в печати (Главлит, или, попросту, цензура)^[7]. Одновременно, как бы стремясь не допустить разрастания МВД, в Министерство юстиции был передан ГУЛАГ, а в промышленные и строительные министерства — восемнадцать гигантских хозяйственных управлений, применявших принудительный труд, в том числе Дальстрой, Спецстрой, Главспецнефтестрой, Гидропроект^[8].

Тем самым Берия полностью избавлялся от того, чем занималось старое МВД, снимал с себя тяжкие и ненужные ему заботу и ответственность за выполнение планов по заготовке древесины, добычи угля и руды, сдаче в срок промышленных объектов, проектированию грандиозных каналов.

И все же завершить решение неотложных, хотя и рутинных, проблем Лаврентию Павловичу удалось лишь 19 марта, тогда, когда по его представлению Секретариат утвердил, а вернее, переутвердил в должностях министрами внутренних дел союзных республик (кроме РСФСР, где такого поста не было) прежних министров госбезопасности, а начальниками управлений МВД по автономным республикам, краям и областям РСФСР — соответствующих начальников управлений МГБ. Он оставил практически без изменений сложившееся при Игнатьеве руководство местными органами, сделав только четыре исключения. Назначил, с согласия Хрущева, председательствовавшего на Секретариате, министрами на Украину — П.Я. Мешика, бывшего заместителя начальника Первого главного управления при Совете министров СССР, и в Грузию — В.А. Какучая; начальниками управлений по Московской области — П.П. Макарова и по Ленинградской — Н.К. Богданова^[9].

Теперь у Берия появилась наконец возможность сосредоточиться на главном. На борьбе за власть и вместе с тем на проведении, хоть и исподволь, собственной политической линии.

Практикуя начатое в марте прекращение дел и освобождение бывших сотрудников МГБ, сопровождая такие действия полной реабилитацией вчерашних заключенных и возвращением им прежних чинов и званий, Берия действовал выборочно, явно с далеко идущими планами. Дал свободу и должности на Лубянке Н.А. Эйтингону. Л.Ф. Райхману, Н.Н. Селивановскому, С.Ф. Кузьмичеву, М.И. Белкину, некоторым другим, тем, кого достаточно хорошо знал по совместной работе, на чью полную и безоговорочную поддержку мог смело рассчитывать. Однако оставил в Лефортовской тюрьме Абакумова, Власика, а 16 марта отправил туда же и М.Д. Рюмина^[10], того самого, кто способствовал летом 1951 г. падению, казалось, всесильного Абакумова, признававшего над собой лишь Сталина, кто явился, хотя и не по своей воле, инициатором создания «дела врачей» Лечсанупра Кремля, вознесенного за это в конце 1951 г. на должность заместителя министра МГБ СССР и всего год спустя, когда он стал ненужным, отправленного в Министерство госконтроля старшим контролером.

Эти люди слишком много знали о закулисных интригах, участвовавали в них далеко не на второстепенных ролях, позволяя Берия добиться многого. Содержание их в заключении позволяло ему восстановить свое доброе имя, снять тяготевшие над ним подозрения в причастности к «делу врачей», один из которых, Я.Г. Этингер, был лично связан с ним, а также и к «мингрельскому делу».

2 апреля Берия направил Маленкову записку, где обвинил С.И. Огольцова, в прошлом заместителя Абакумова, и Л.Ф. Цанаву, сразу после войны — министра госбезопасности Белоруссии, в предумышленном убийстве известного режиссера и актера Михоэлса и просил согласия на арест и привлечение к уголовной ответственности виновных. И в тот же день он внес на рассмотрение Президиума ЦК еще один, аналогичный вопрос, основанный на этот раз не на повторном расследовании, а на «признании» Рюмина. Тот после допроса на Лубянке сообщил: «дело» двадцати восьми врачей — сотрудников и консультантов Лечсанупра Кремля, девяти членов их семей, русских, евреев и украинцев, обвиненных именно им во вредительстве, шпионаже и террористических действиях, полностью сфальсифицировано на основе явно ложных, целиком надуманных фактов, самооговоров^[11].

3 апреля Президиуму ЦК, достаточно хорошо знакомому с методами работы МГБ, пришлось утвердить проект постановления о прекращении «дела врачей», освобождении и реабилитации привлеченных к следствию по нему. Но удалось обойти и непреложное в таких случаях указание, что отменяются прежние решения по данному вопросу, принятые им же 4 декабря 1952 г. и 9 января 1953 г.^[12]