Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны

Вспоминает Уэллес: «Мистер Уманский побледнел… Он молчал некоторое время, а затем просто сказал: „Я полностью осознаю серьезность сделанного вами сообщения… и немедленно сообщу своему правительству о нашем разговоре"».

Свидетельство Уэллеса дополняет Корделл Хэлл: «Уманский обещал переслать эти сведения своему правительству и, без сомнения, сделал это». Да, Уманский сделал это.

Константин Уманский был еще одним человеком, который задолго до «внезапного» нападения передал Сталину полное содержание гитлеровской «Директивы № 21».

И, может быть, именно этим он подписал себе смертный приговор.

Почти все, кто «знал» истинные причины трагедии, произошедшей 22 июня 1941 г., по странной «случайности» погибли или были расстреляны как «трусы» и «предатели». Все те, кто «знал», кроме тех — немногих, собравшихся за прямоугольным столом в кремлевском кабинете Сталина 20 марта 1941 г. и, так же как и сам Сталин, несущих ответственность за эту трагедию.

Вскоре после «внезапного» нападения Германии Уманского отозвали из Вашингтона, и на его место был назначен уволенный Сталиным в 1939 г., в угоду Гитлеру, Максим Литвинов. Уманский вернулся в Москву. И здесь его постигла личная трагедия — при странных обстоятельствах была убита его единственная пятнадцатилетняя дочь — красавица Нина. Убийцей девочки оказался ее товарищ — сын наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина. После совершения преступления юноша пустил себе пулю в висок.

Не успев оправиться от горя, Уманский был вынужден отправиться к новому месту службы — в Мексику. А в 1945 г. он неожиданно получил новое назначение — представлять Советский Союз в Коста-Рике.

25 января 1945 г. вместе с женой Раисой Уманский вылетел в Коста-Рику. Самолет, вылетевший с аэродрома Мехико, взорвался в воздухе. Говорят, что в чемодан посла кто-то подложил взрывчатку.

До начала операции «Барбаросса» остается еще 86 дней. 27 марта 1941. Берлин

Информация «Старшины» надежна

Младший лейтенант Зоя Рыбкина из первого управления наркомата госбезопасности, с присущей ей аккуратностью, подшила в литерное дело «Затея» еще одно агентурное донесение Харнака. Копии этого донесения были разосланы, как обычно, Сталину, Молото ву, Берия и Тимошенко.

27 марта 1941 725/м

Исп. тов. Рыбкина, 1 отд. 1 Упр. НКГБ

Основание: сообщение «Корсиканца» от 24/3-41 г.

Работник министерства авиации Германии в беседе с нашим источником сообщил: В германском генеральном штабе авиации ведется интенсивная работа на случай военных действий против СССР. Составляются планы бомбардировки важнейших объектов Советского Союза. Предполагается в первую очередь бомбардировать коммуникационные мосты, с целью воспрепятствовать подвозу резервов. Разработан план бомбардировки Ленинграда, Выборга и Киева.

Среди офицеров штаба авиации существует мнение, что военное выступление против СССР якобы приурочено на конец апреля или начало мая.Эти сроки связывают с намерением немцев сохранить для себя урожай, рассчитывая, что советские войска при отступлении не смогут поджечь еще зеленый хлеб.

Сообщение Харнака основано на информации, полученной им от обер-лейтенанта Харро Шульце-Бойзена. Это сообщение, видимо, будет последним сообщением «Старшины», переданным через «Корсиканца», потому что в день получения сообщения, 25 марта 1941 г., Короткое наконец-то встретился лицом к лицу с Шульце-Бойзеном.

Встречу организовал Харнак. Короткое ожидал Шульце-Бойзена в берлинском парке Тиргартен — он хорошо подготовился к встрече и должен был сразу узнать агента. И все-таки он был несказанно поражен, когда в условленный час к нему подошел высокий офицер в нарядной форме люфтваффе. Такого типичного гитлеровского офицера никак невозможно было представить себе в роли советского шпиона!