Сталин в Царицыне

Сталин умолк, давая мне возможность осмыслить услышанное. Честно говоря, я растерялся. После того, что я увидел в Царицыне, я мог считать врагом Революции Снесарева. Но представить, что Троцкий тоже враг, я не мог. Нарком по военным делам и председатель Высшего военного совета – враг Революции? В то время Троцкий (не без его участия) считался создателем Красной Армии. Он был моим непосредственным начальником – наркомом по морским делам. И вдруг Сталин называет Троцкого врагом? Ум мой отказывался в это верить. Но я хорошо знал Сталина по совместной работе на Кавказе и понимал, что Сталин не станет впустую бросаться обвинениями, да вдобавок такими значительными, да вдобавок в адрес человека, которого многие считали равным Ильичу и Свердлову. То есть – одним из главных партийных вождей. Были товарищи, которые относились к Троцкому неприязненно и называли его выскочкой, но таких среди моих знакомых в 1918 году было мало. Большинству Троцкий нравился, им восхищались. Надо сказать, что Троцкий умел показать себя в выгодном свете. Если бы меня не коробили некоторые черты его характера, которые я успел заметить во время совместной работы (высокомерие, нетерпимость к возражениям и критике, самовлюбленность), то я тоже бы, пожалуй, восхищался бы им. А так, конечно, не восхищался им, но доверять доверял.

– Враг! – повторил Сталин.

– Не понимаю, как такое может быть, – сказал я. – Троцкий… Сам Троцкий… Ему же Ильич руку жал на моих глазах и называл преданным сыном партии и лучшим большевиком.

– Называл, – согласился Сталин. – Я тоже это слышал. Но лет восемь назад он его иначе называл. Иудой и еще хуже.[66] Троцкий авантюрист и карьерист. Он интересуется не самим делом, а теми выгодами, которые может получить от дела. Троцкий очень болезненно переживает тот факт, что лидером партии является не он, а Ленин. Он вынашивает планы по захвату власти и ради этой цели готов пойти на все. Как думаешь, почему Троцкий так доверяет военспецам? Вот скажи, почему?

– Потому что они платят ему за доверие преданностью? – предположил я. – Не Революции, а ему лично. Или же он опасается, что революционные командиры не будут послушным орудием в его руках…

– Глубже смотри! – перебил меня Сталин. – Троцкий любит окружать себя подхалимами, которые всецело зависят от него. Это так. Но зачем он направил в Царицын Снесарева, Носовича и прочих? Ведь он должен был понимать, что толку от них не будет. Троцкий превосходно разбирается в людях, ошибки тут быть не может.

– Он хочет сдать Царицын белым? – предположил я, поскольку больше ничего предположить не мог. – Но зачем? Какой у него здесь может быть интерес? Я еще могу понять Снесарева. Он – царский генерал. А Троцкий – революционер, да еще и еврей. Чего хорошего он может ждать от белых? Взять хотя бы того же Краснова. Его казаки убивают всех евреев, не разбирая, красные они или нет.

– Хочет, – подтвердил Сталин. – Цель Троцкого – создать кризисную ситуацию, которая позволит ему отстранить Ленина, Свердлова и других товарищей от руководства и захватить всю власть в свои руки. Троцкий хочет стать диктатором, Наполеоном двадцатого века. Наполеон недаром всегда был его кумиром. Троцкий действует по правилу: «чем хуже для всех, тем лучше для меня». Он рассчитывает на то, что кризис приведет его к власти…

– А что будет потом? – спросил я. – Если белые возьмут Царицын, то во-первых, перекроют снабжение Республики хлебом, а во-вторых объединятся и начнут наступать единым фронтом с юга и востока. Что станет делать Троцкий в такой ситуации?

– Подобно всем политическим авантюристам он недальновиден и слишком полагается на свою счастливую звезду и свою мнимую гениальность, – Сталин брезгливо поморщился, как будто крысу на столе перед собой увидел. – Он считает, что сумеет выйти победителем из любого положения, если ему никто не станет мешать. Ты не знаешь Троцкого так хорошо, как знаю его я. Он привык двурушничать, обманывать, привык по многу раз переходить из одного лагеря в другой. Могу предположить, что он надеется победить белых при помощи дипломатических интриг, а не оружием.

– Да знаем мы, какой из него дипломат, – сказал я. – Переговоры с немцами провалил…

– Дипломат он очень хороший, – возразил Сталин. – Все интриганы хорошие дипломаты. А переговоры с немцами он старался сорвать намеренно. Ленин и Свердлов за мир выступали, срыв переговоров означал сильный удар по их авторитету. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептал я.

Я чувствовал себя будто стоящим на краю пропасти. Только что передо мной была ровная земля и вдруг вместо нее разверзлась бездна. Я был ошеломлен и растерян. Но в то же время я понимал, что Сталин говорит правду. Мне понадобилось несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями. Сталин понял мое состояние и, прежде, чем продолжать разговор, дал мне возможность прийти в себя, осмыслить услышанное. Он подошел к окну, закурил и стал смотреть в ночную тьму. Докурил не спеша, вернулся за стол и продолжил.