Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи

Крепостное право, французское образование, бесконечные войны XIX века временно понизили в русских дух инициативы, но расцвет не за горами. И тогда нам не страшен Запад, не страшны иностранцы и их стремление сделать из русских цветную нацию, а из России свою колонию. Мы найдем свое место под солнцем. Мы найдем в себе достаточно силы и энергии, чтобы проводить свои идеальные порывы в жизнь, не погрязая в ее мелочах, оставаясь тем же сердечным народом, каковым мы были в тяжелое время пережитого нами упадка.

* * *

Служа в заводах, будучи профессором, заведующим металлургического бюро, я всегда преуспевал. Доброхотов называет меня талантливейшим эксплуататором.

…Люди, отдающие сухие приказания, не могут иметь успеха в России. Для этого русский народ недостаточно дисциплинирован. Объясни русскому рабочему цель, к которой ты стремишься, и в русском работнике ты найдешь помощника-энтузиаста. Вот так я работал в Салдах. Мои служащие, уставщики, мастера всегда знали, что я думаю, что я делаю, к чему я стремлюсь, чем я огорчаюсь и что меня радует…

В русском рабочем я встретил того же идеалиста, того же энтузиаста, того же бессребреника, каков я сам, и полюбил его всем сердцем своим. Когда меня встречали со слезами радости на глазах мои бывшие сотрудники, я знал, что это говорила не лесть, а говорило сердце. Те пудики муки, которые мне дарили, шли из глубин сердца моих бывших подчиненных. Вот почему мне радостно было их принимать. Они говорили о золотом сердце русского народа.

Золото, золото — сердце народное!

Я умру с верой в русский народ, который я знаю, знаю не на словах, а на деле.

С. В. Грум-Гржимайло [18] Из воспоминаний

Промышленность восстанавливалась. Планы первой пятилетки претворялись в жизнь. Бюро Металлургических и Теплотехнических Конструкций НТУ ВСНХ, которым заведовал Владимир Ефимович, было завалено заказами на проекты печей и сушил. Летом 1928 года в Бюро пришел Иван Павлович Бардин, назначенный главным инженером строительства Кузнецкого металлургического завода. Более двух часов он знакомился с работой конструкторов Бюро. Ушел, ничего не сказав, а через несколько дней мы получили от Кузнецкстроя 175 000 рублей как задаток за проекты устройств Кузнецкого завода. Строительство Урало-Кузнецкого комбината, идея, которую высказал Владимир Ефимович впервые в 1918 году, отвечая на вопрос большевиков о развитии металлургии в Союзе, вновь возвращалась в его руки. Неплохое настроение было в те дни. Россия начинала вставать на свои ноги — промышленность развивалась.

Заводы работали. А на заводах, как всегда, удачи и неудачи, достижения и аварии… Обычная заводская жизнь с ее трудностями и радостями. Но власти этого не знали и не понимали. Среди большевиков было много малограмотных людей, занимавших высокие посты; очень мало было инженеров. Текущая неудача на заводе превращалась большевиками в злой умысел, вредительство и пр., и пр. Человека арестовывали, судили, ссылали, расстреливали. Все это создавало очень тяжелую обстановку для работы.

Настали дни «Шахтинского процесса»… В те дни мы могли руководствоваться только слухами: у одного работника угольной промышленности изъяли портфель с большими деньгами и валютой; на шахте в Донбассе произведен взрыв породы, произошел обвал, шахту затопило. Вредительства! Вещественных доказательств никаких, зато признаний на допросах неограниченное количество. Что это было на самом деле? Действительно ли связь с заграницей и попытки мешать восстановлению и развитию промышленности, или же деньги в портфеле просто результат коммерческой операции, которые во времена нэпа были постоянны? Сейчас можно прочесть, что молодой техник, устроивший обвал в шахте, упрямо утверждал, что он это сделал по своей инициативе, хотел увеличить добычу угля: «Ошибся, я виноват, и никто мне не указывал». Но идея вредительства восторжествовала, а ночные допросы дополнили и закончили это дело…

Трагедией было то, что доверия не было. Владимир Ефимович в одной записке писал:

«А слова «доверие» в лексиконе русских правительственных учреждений не было и нет. Много всяких слов: Петровские фискалы, Государственный контроль, теперь Рабоче-Крестьянская Инспекция, Наркомфин, Прокуратура, ГПУ, а слова «доверие» нет. А его-то и надо.

Властвовать — значит доверять, говорил Наполеон».

Но работать надо было — и все работали. Работала в первую очередь русская интеллигенция, работала энергично, добросовестно, и вовсе не потому, что была увлечена идеями строительства коммунизма, а потому, что надо создавать русскую промышленность, вооружать русскую армию. Но до коммунистов, до мечтателей, которые мечтали построить коммунизм в кратчайший срок во всем мире, эти русские идеи и русские слова до сознания не доходили.

Не мог честный думающий человек спокойно относиться к происходящим событиям. Отец не находил себе места… Как-то днем отец созвал нас, всех своих детей, в свою спальню и прочел нам свое письмо с отказом от поста Председателя Научно-Технического Совета Черной Металлургии.

Привожу текст письма.