Сталин VS Троцкий

Контрразведке удалось через какого-то сапожника, чинившего ботинки родственнице Троцкого, выяснить, где находится Лев Давидович. Туда выехал энергичный офицер комендантского управления капитан Соколов с караулом. Около пяти утра капитан Соколов вернулся с унылым видом и без арестованного.

— Что случилось? — удивленно спросил Никитин.

— Войдя в дом, где живет Троцкий, я встретил Чернова, — доложил капитан. — Он приказал вам передать, что Керенский и Временное правительство отменили арест Троцкого.

Виктор Михайлович Чернов, один из основателей партии эсеров, занял пост министра земледелия во Временном правительстве. Он был обязан Троцкому жизнью. Это произошло в разгар июльских событий в Петрограде, когда Чернова возле Таврического дворца схватила толпа, готовая его растерзать. Но, на счастье Виктора Михайловича, откуда-то появился Троцкий. Эту сцену описал военный моряк, заместитель председателя Кронштадтского совета Федор Федорович Раскольников, который привел к дворцу балтийских матросов:

«Трудно сказать, сколько времени продолжалось бы бурливое волнение массы, если бы делу не помог т. Троцкий. Он сделал резкий прыжок на передний кузов автомобиля и широким энергичным взмахом руки человека, которому надоело ждать, подал сигнал к молчанию. В одно мгновение все стихло, воцарилась мертвая тишина.

Громким, отчетливым металлическим голосом Лев Давидович произнес короткую речь, закончив ее вопросом:

— Кто за насилие над Черновым, пусть поднимет руку.

Никто даже не приоткрыл рта, никто не вымолвил слова возражения.

— Гражданин Чернов, вы свободны, — торжественно произнес Троцкий, оборачиваясь всем корпусом к министру земледелия и жестом руки приглашая его выйти из автомобиля.

Чернов был ни жив ни мертв. Я помог ему сойти с автомобиля, и с вялым, измученным видом, нетвердой, нерешительной походкой он поднялся по ступенькам и скрылся в вестибюле дворца. Удовлетворенный победой, Лев Давидович ушел вместе с ним».

Долг платежом красен. Узнав о готовящемся аресте Троцкого, Чернов нашел главу Временного правительства Александра Федоровича Керенского, который взял на себя еще и обязанности военного и морского министра, и убедил его отменить приказ, а сам бросился спасать своего недавнего спасителя.

Никитин был возмущен и отправился к командующему Петроградским военным округом генералу Половцеву. Он спал в маленькой комнате при штабе. Никитин бесцеремонно потряс генерала за плечо и выпалил:

— Прошу сейчас меня уволить в отставку. Я больше служить не могу и не хочу.

— Подожди, подожди, — пытался успокоить его Половцев. — Да ты объясни сначала, в чем дело.

Никитин коротко доложил.

— Вот как? — удивился уже окончательно проснувшийся генерал. — Что же я могу сделать, если это приказание военного министра? Могу тебе только посоветовать одно — поезжай к генерал-прокурору и обжалуй распоряжение.

Через два часа Никитин явился в дом министра юстиции. Его обязанности временно исполнял Скарятин. Он выслушал начальника контрразведки и обещал немедленно внести протест. В одиннадцать утра Скарятин позвонил Никитину и извиняющимся голосом сообщил, что постановление правительства об отмене ареста Троцкого является окончательным.

О намерении арестовать Троцкого узнал весь Петроград. К начальнику контрразведки с протестом явилась группа возмущенных членов Петроградского совета, что характерно — не симпатизировавших большевикам.

— Как? Вы хотели арестовать Троцкого? — В их вопросе Никитин услышал даже не упрек, а некое сострадание, словно начальник контрразведки был не в своем уме.

— Да, и сейчас этого требую!

— Но ведь это Троцкий! Поймите — Троцкий! — наперебой говорили депутаты.

По словам Никитина, постановление об аресте Ленина протеста не вызвало.

Тем временем следственные органы Временного правительства пришли к выводу, что лидеры большевиков в первых числах июля пытались поднять вооруженное восстание против государственной власти. Большевиков объявили контрреволюционерами.

Ленин обреченно сказал Троцкому:

— Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент.

«Одной из главных причин того, что симпатии к Ленину лично, а следовательно, и к большевикам, в это время сильно пали, я вижу в его нежелании предстать перед судом, — вспоминал польский социалист Вацлав Сольский, член Минского совета рабочих и солдатских депутатов. — На массы такого рода вещи, а в поведении Ленина массы усматривали прежде всего личную трусость, действуют гораздо сильнее, чем самые серьезные политические обвинения. Ленина на митингах гораздо реже обвиняли в том, что он германский агент, чем в том, что он струсил и спрятался в то время, когда его друзья и товарищи по партии арестованы».

За две недели до этого русская армия начала наступление на Юго-Западном фронте. За ним двинулся вперед и Западный фронт. Но немцы быстро перешли в контрнаступление, и русские войска сначала остановились, а потом и отступили. Но почему? Кто виноват? Плохие командиры, недостаток оружия и боеприпасов? Или предательство?