Сталин VS Троцкий

Боевые действия продолжались и в сентябре (перемирие было заключено 18 октября 1920 года), но исход войны решила варшавская битва. Красная армия отступала, и десятки тысяч красноармейцев попали в плен. О количестве пленных идет большой спор. Цифры называют разные: от ста тысяч до ста шестидесяти тысяч. По польским данным, было сто десять тысяч пленных. Вернулись на Украину и в Советскую Россию от шестидесяти до восьмидесяти тысяч. А что же с остальными?

В сентябре 1921 года нарком по иностранным делам Георгий Чичерин, обращаясь к поверенному в делах Польши в России, называл страшную цифру: «В течение двух лет из ста тридцати тысяч русских пленных в Польше умерли шестьдесят тысяч».

Поляки говорят о том, что остальные либо предпочли остаться в Польше, либо скончались в лагерях от болезней и голода. Действительно, это было время эпидемий, когда тиф и дизентерия косили людей, а условия в лагерях были ужасными. Но это часть правды. К пленным относились отвратительно, их избивали. Некоторые российские историки полагают, что российских пленных сознательно сгноили в лагерях.

Часть попавших в польскую кампанию русских пленных не захотели возвращаться под власть большевиков, а перешли в антисоветские формирования Бориса Викторовича Савинкова, генерала Станислава Никодимовича Булак-Балаховича. Один из сотрудников Пилсудского Казимеж Свитальский, будущий премьер-министр Польши, записал в дневнике 22 июня 1920 года:

«Казаки сдаются в плен охотно. Они хотят, чтобы их отправляли к Врангелю… Разложение боевого духа большевистской армии дезертирством на нашу сторону затруднено в результате остервенелого и безжалостного вырезания пленных нашими солдатами…»

Польская война была жестокой с обеих сторон. Климент Ворошилов 4 сентября 1920 года писал старому другу Серго Орджоникидзе:

«Мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции, а получили шовинизм и тупую ненависть к «русским»… Поляков истреблено нами изрядное количество. Одних пленных взяли до двадцати тысяч. Изрублено и уничтожено вообще больше двадцати тысяч. Вас может поразить и удивить большое количество истребленных панов по отношению к пленным, но этому удивляться не следует, так как «паны» дерутся зверски и наносят нам большой урон.

Озлобление бойцов бывает доводимо упорством поляков до максимальных пределов, а в таких случаях наши ребята рубят беспощадно. Наши потери на Белопольском фронте также огромны. Мы потеряли почти весь свой комсостав, военкомов и до десяти тысяч бойцов, столько же приблизительно лошадей…»

Ленин говорил потом о «катастрофическом поражении». После войны он объяснил товарищам по партии, что произошло:

— Россия сказала: а мы посмотрим, кто сильней в войне. Вот как встал вопрос. Это — перемена всей политики, всемирной политики. Каковы же были результаты этой политики? Конечно, главным результатом было то, что сейчас мы оказались потерпевшими громадное поражение.

Но Ленин мало огорчался по этому поводу:

— Мы на этом будем учиться наступательной войне. Будем помогать Венгрии, Италии, рискнем…

Проигранная война с Польшей наложила серьезный отпечаток на всю предвоенную советскую политику. Ленин в 1920 году говорил, что «Польша является опорой всего Версальского договора. Современный империалистический мир держится на Версальском договоре… Польша — такой могущественный элемент в этом Версальском мире, что, вырывая этот элемент, мы ломаем весь Версальский мир…»

Ленин, объясняя партийным работникам, зачем он затеял неудачную войну, невольно переоценивал значение Польши. Но эти преувеличенные представления о роли поляков в европейской политике прижились, и для сталинского руководства Польша до самого 1939 года, до последнего ее раздела, все еще оставалась главным врагом.

После успешного контрнаступления польской армии осенью 1920 года Москве пришлось согласиться провести границу восточнее «линии Керзона». Эта граница была значительно хуже той, что установилась после мирного договора с немцами в Брест-Литовске. Ленин утешал товарищей: мы идем на территориальные уступки, потому что нам надо поскорее разбить Врангеля, а с Польшей мы еще сквитаемся.

Летом 1920 года в Минске открылись переговоры о прекращении войны и заключении мирного договора между Россией, Украиной и Польшей. Но революционная дипломатия сильно отличалась от привычных норм и традиций. Представители советской делегации 19 августа пожаловались Чичерину в Москву: «Только что получена инструкция от политбюро, подписанная т. Троцким, которая заключает указания, проведение в жизнь которых означает срыв переговоров».

Чичерин обратился к Ленину:

«Со всей энергией присоединяюсь к заявлению о безусловной недопустимости применения к польской делегации каких-нибудь внешне унизительных скандальных аксессуаров вроде колючей проволоки, которая будет означать немедленный срыв переговоров в самой одиозной для нас форме в глазах всего польского народа…