Сталинград

 - Немецкие пилоты позволяют себе гнать свои ревущие и воющие самолёты чуть ли не до самой земля. – Прокомментировал какой-то оборванный солдат.

 - А чего им бояться?!

 Григорий знал, пикировщики сделают над ними пять заходов, по-немецки точно рассчитав количество боеприпасов, и улетят не прежде, чем совершат ещё одну атаку, прозванную «психической».

 - Пока не сбросят свои продырявленные железные бочки, - буркнул сидящий рядом Кошевой, - не уберутся!

 - Своим воем они прямо вынимают душу... – согласился сержант и закрыл глаза.

 Одновременно с воздушной начиналась наземная атака, немцы пытались отбросить красноармейцев на исходный рубеж.

 - Отбивать такие атаки становится всё труднее.

 - Скоро выдохнутся…

 С удалением своих бомбардировщиков, немцы прекращали атаку и отходили на свои рубежи, ставя сплошную стену огня перед начинавшими контратаку русскими ротами. Крик «Ура» тонул в грохоте разрывов, и залёгшая пехота начинала отползать обратно к родным окопам. После того как атакующие и контратакующие расползались по своим норам, вступали в дело миномётчики, посылая «подарки» друг другу.

 - И так продолжается каждый день. – Простонал грязный и мокрый Михаил.

 - Падаем вон в ту воронку… - показал рукой Григорий и свалился в жижу.

 Наступавшие отхлынули назад и заняли у посредине улицы воронки от взрывов снарядов. На центр города, гремящий молниями взрывов, опустился туманом пар и толовый газ. Видимость была около 15 метров. Кошевой и Григорий засели в воронке от крупной авиабомбы. Поблизости примостились ещё четверо бойцов с пулемётом «Максим». Завязалась продолжительная перестрелка.

 - Немцы не дают даже поднять головы…

 - А зачем нам её поднимать? – спросил с закрытыми глазами Шелехов. – До темноты будем торчать здесь…

 Дым постепенно рассеялся. Улица было усеяна убитыми и стонущими ранеными. Над ними закружил немецкий разведчик. Самолёт, видимо, произвёл съёмку, ушёл, и минут через двадцать из динамика раздались звуки вальса Штрауса!

 - А это немцам зачем? – недоумённо спросил Кошевой.

 - На психику давят! – равнодушно ответил Григорий.

 Они слушали музыку в воронке, наполовину заполненной выступившей подпочвенной водой, поскольку близко текла Волга.

 - С музыкой веселее...

 - Если вода ищо поднимется - нам смерть! – безразлично признался Григорий.

 - Не успеет… - ответил Михаил и выглянул наружу.

 В полулежащем положении, в грязи с головы до ног, будто земляные черви, его бойцы рыли края соседней воронки, меся глину. За развалинами ближних зданий шёл бой.

 - Как наши туда прорвались? – удивился комбат.

 Слышна была сильная перестрелка: автоматная - немцев, винтовочная - русских. Потом и там всё затихло. Под пологом тумана соседи успели вынести из немецких траншей раненых. Один из санитаром свалился в их яму. 

 - Матвеев сунул ствол своего «Максима» в амбразуру «фрицев» и длинными очередями уничтожил их. – Рассказывал он, жадно затягиваясь последними крошками табака. - Потом взялся за другой дот и также его подавил, потом вытянул ихний пулемёт на свою сторону.

 - Орлы!

 - Кобзев уничтожил ещё один, но был убит…

 Тишина. Солнце светит, но не греет. Вальс окончен. Слышен голос диктора с сильным акцентом:

 - Господа русские, переходите к нам. Вы обречены!.. Ваши командиры послали вас на смерть. Даём вам пьят-надцать минут… Смешаем с землёй…

 Прошли эти минуты. Начался артобстрел - кругом земля встала дыбом. Так минут десять. И снова музыка… Теперь передавали песни Руслановой. Её голос разносился над мёртвым городом, на котором кое-где ещё были живые.

 - Господа солдаты! Обещаем вам все блага. Бейте юдо-комиссаров, переходите к нам... Даём пьят-надцать минут!

 Снова остатки батальона буквально «полоскают» снарядами. Головы не высунуть - снайперы бьют со стены и окон. Так продолжалось полдня. Снова и снова немцы призывали:

 - Убивайт командир, юдо-комиссар, переходите к нам! Нет - побьём всех!

 Опять минуты на размышления. Потом музыка и пальба из винтовок в сторону немецкого динамика! Никто не сдался, только кто-то один впереди поднял руку, чтобы немцы прострелили её…

 Михаил  из своего «окопа» нет-нет да и выглянет на секунду, чтобы уточнить:

 - Кто есть из живых?

 - Лучше не высовываться, - сказал Григорий, - немцы точно стреляют…

 Он поднял шанцевую лопатку вверх - звяк! Лопатку выбило из руки с аккуратной дыркой от пули.

 - Метко!

 - Время до темноты тянется бесконечно! – зевнул дремлющий Григорий.

 Потом выше воронки затрещали пулемётные трассы и с гулом пронеслись снаряды - это «проснулись» доблестные командиры и пригнали на помощь морских пехотинцев, отборных ребят.

 - Надо было пустить этот отряд, когда кругом была чернота от разрывов снарядов и клубы дыма.

 - А почему бы им не идти в затылок нашему батальону? 

 Немцы легко отбили самоубийственную атаку. Наконец опустилась мглистая ночь, часто освещаемая ракетами противника.

 - Скоро можно будет вернуться в наши развалины. – Сказал продрогший офицер.

 - Скорее бы, - кивнул головой Григорий, - как бы «фрицы» не обошли нас с тыла.

 Вдруг рядом объявился крикливый связист:

 - Есть связь. Вас товарищ комбат вызывает первый!

 - Слушаю.