Сталинград

Для немецких солдат единственной надеждой стало обещание фюрера сделать все возможное, чтобы вызволить их из кольца. Даже генерал Штрекер заметил, что бойцы стали меньше сетовать на уменьшение пайка, потому что верили в скорое освобождение. Однажды к Штрекеру обратился какой-то солдат. Указывая рукой в сторону артиллерийской канонады, он сказал: «Слышите, господин генерал? Это, наверное, идет наше спасение». Его слова произвели на Штрекера огромное впечатление. «Глубокая вера простого солдата согревает сердце», – заметил он тогда.

Антинацисты тоже были настроены оптимистично. Они считали, что Гитлер не посмеет бросить 6-ю армию на произвол судьбы. В этом случае ущерб, нанесенный престижу нацистского режима, стал бы слишком велик. Кроме того, приближение Рождества как нельзя лучше способствовало поднятию настроения. Гросскурт, отбросив обычную язвительность, записал в своем дневнике: «Появилась надежда, что все образуется и мы сорвемся с крючка». И все же он продолжал называть Сталинград «судьбоносным городом».

18. «Идет Манштейн!»

В конце первой недели декабря начались обильные снегопады. Балки завалило сугробами, и тем, кто жил в палатках, приходилось по утрам разгребать снег, чтобы вылезти наружу. Горючего для танков и автомобилей не хватало, а лошади были настолько истощены, что им приходилось помогать при малейшем подъеме. Капеллан Альтман из 113-й пехотной дивизии, проехав как-то с одной из полевых кухонь несколько километров, записал в своем дневнике: «Я не мог сидеть на повозке, пришлось соскочить. Лошадь была настолько худа, что еле перебирала ногами».

Больше всего Альтмана поразила молодость солдат полка, в который он приехал. Совсем мальчишки! Первым делом они поинтересовались, когда наконец у них будет вдоволь еды. Еще Альтман отметил, что их убогие землянки были трогательно украшены к Рождеству, а ведь шла только вторая неделя декабря. В штабе капеллана ждало первое задание – исповедать девятнадцатилетнего солдата, приговоренного к смерти за самострел.

Все в 6-й армии по сути жили впроголодь, но лишь немногие представляли себе все сложности, связанные со снабжением. Приказывая Паулюсу удерживать занятые позиции, Гитлер обещал посылать в «котел» сто транспортных самолетов ежедневно. Но уже в первую неделю начиная с 23 ноября грузопоток составлял лишь тридцать самолетов в день. Двадцать два самолета были сбиты противником всего за одни сутки 24 ноября. Еще девять русские сбили на следующий день. В отчаянной попытке восполнить потери на доставку грузов были переброшены бомбардировщики. Рихтгофен трижды звонил Йешоннеку, пытаясь убедить его в том, что у Люфтваффе нет возможности снабжать грузами целую армию, но его доводы остались без внимания. С Герингом вообще невозможно было связаться, тот предусмотрительно отбыл в Париж.

Авиация могла доставить в «котел» лишь 350 тонн грузов в неделю, в то время как потребности армии составляли 300 тонн ежедневно. Но и из этих жалких 350 тонн провиант составлял лишь 14. Три четверти всего груза приходилось на топливо, причем значительная его часть предназначалась силам Люфтваффе, базировавшимся на аэродроме в Питомнике.

К 6 декабря в «котел» прибыло 512 тонн грузов (менее четверти от необходимого минимума). В среднем на аэродроме в Питомнике приземлялось каждый день 44 машины. Из общего количества грузов провизия составляла лишь малую толику. Все больше и больше тягловых животных шло под нож, чтобы удержать паек на приемлемом уровне. Солдаты видели, что их довольствие тает с каждым днем, но утешали себя тем, что это ненадолго. Они восхищались храбростью пилотов Люфтваффе, доставлявших грузы, и очень полюбили «тетушку Ю» – трехмоторные «юнкерсы», увозившие в Германию раненых и почту. Письма немцев мало чем отличались от писем русских солдат. «Я здоров и весел...» – писали германские солдаты домой в декабре 1942 года. Бойцы старались подбодрить своих близких. «Все будет хорошо, за меня не волнуйтесь. Скоро я буду дома живой и здоровый». Они все еще уповали на рождественское чудо.

Сразу после завершения окружения 6-й армии Сталин задумал нанести противнику еще один решительный удар. Операция «Уран» теперь рассматривалась лишь как первая часть основного стратегического плана. Второй частью должна была стать операция «Сатурн». Она предусматривала наступление на Юго-Западном и Воронежском фронтах. В результате итальянская армия должна была быть отброшена назад, а оставшаяся часть группы армий «Дон» заперта на Кавказе.

Еще до того как 6-я армия окопалась в степях между Волгой и Доном, Василевский совместно с командующими Юго-Западным и Воронежским фронтами наметил следующую стадию наступления. Вечером 26 ноября он передал Сталину свой план операции. Наступление предполагалось начать 10 декабря. Сталин одобрил план Василевского, но, прежде чем приступить к его выполнению, необходимо было выяснить, что намерен предпринять Манштейн для спасения 6-й армии.