Сталинград

Пораженческие настроения в советских войсках распространялись с угрожающей быстротой. Политработники, подозрительность которых перерастала порой в паранойю, были крайне озабочены результатами проверки писем. «В 12 747 письмах только 62-й армии раскрывается военная тайна, – сообщалось из политуправления Сталинградского фронта в Москву. – Некоторые письма содержат явно антисоветские высказывания, превозносящие фашистскую армию. Часто выражаются сомнения в победе Красной Армии». В качестве доказательства приводились примеры таких высказываний: «Сотни, тысячи людей погибают ежедневно. Наше положение настолько безнадежно, что я не вижу выхода. Было бы лучше сдать Сталинград», – писал один солдат своей жене. В то время, когда в тылу люди ели суп из крапивы и других сорняков, солдат из 245-го стрелкового полка писал домой: «В тылу, наверное, кричат, что все лучшее идет на фронт. Не верьте этому. На фронте ничего нет. Еда плохая и ее очень мало». Писать правду было опасно. Лейтенант, который написал, что германские самолеты очень хороши по боевым качествам и русские зенитчики с трудом их сбивают, был признан предателем.

Опасно было не только писать, но и говорить правду. Один восемнадцатилетний боец, родом с Украины, сказал товарищам, что не всем рассказам о враге можно верить. «На оккупированной территории у меня отец и мать, так, там немцы никого не убивают и не грабят. Они хорошо обращаются с людьми. Моя сестра работает у немцев». Бойцы тут же арестовали его. В Москву было отправлено сообщение о начале следствия.

Со временем политическое давление в Красной Армии несколько ослабло. Сталин, с целью поддержания боевого духа, решил использовать традиции славного боевого прошлого России и ввел для командного состава такие награды, как ордена Кутузова и Суворова. А 9 октября был опубликован Указ №307, согласно которому в Красной Армии вводился принцип единоначалия. Комиссары должны были выполнять при командирах роль советников и вести воспитательную работу.

Этот указ дал комиссарам возможность убедиться, насколько сильно их не любят в Красной Армии. В летных полках офицеры обращались с ними просто оскорбительно. Политуправление Сталинградского фронта заявило об «абсолютно недопустимом отношении к политработникам». Один командир полка предупредил своего комиссара: «Без моего разрешения вы не имеете права ни входить, ни обращаться ко мне». Теперь политработники были вынуждены питаться вместе с солдатами. В этом отношении все привилегии для них исчезли. Один младший офицер недоумевал, почему политработники получают такое же жалование, как и офицеры, «ведь теперь они ни за что не отвечают, а только читают газеты да спят». Политотделы стали рассматриваться как ненужный придаток. Комиссар Добронин писал в Москву Щербакову, что попытка принизить значение политотделов ведет к контрреволюционным высказываниям среди бойцов. Так, один солдат заявил: «Они ввели ордена Кутузова и Суворова. Скоро появятся, как встарь. Николаевский и Георгиевский кресты, а советской власти придет конец».

Однако главные советские награды – Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Красного Знамени, орден Красной Звезды, конечно, не потеряли своего значения. Орден Красной Звезды вручался каждому, кто, например, сумел подбить немецкий танк. Ночью 25 октября начальник отдела кадров 64-й армии, ожидая переправы через Волгу, потерял портфель, в котором лежало сорок орденов Красного Знамени. Поднялась страшная суматоха. Можно было подумать, что утерян портфель с планом обороны Сталинграда. На следующий день портфель был обнаружен за два километра от места происшествия. Пропал только один орден. Наверное, какой-нибудь подвыпивший солдат взял его себе, с удовлетворением подумав, что наконец его заслуги оценены по достоинству. Начальник отдела кадров попал под трибунал и был отправлен на фронт «за преступную халатность».

Солдаты с уважением относились к боевым наградам.

Когда боец получал награду – медаль или орден, – ее обязательно клали в кружку с водкой. Водку надо было выпить залпом до капли, а награду вынуть зубами.

Настоящими стахановцами войны были, однако, не бронебойщики и артиллеристы, а снайперы. Существовал настоящий культ метких стрелков. К 25-й годовщине Октябрьской революции было объявлено о начале «социалистического соревнования между снайперами». Победителем мог стать только один, но каждый снайпер за 40 убитых нацистов получал медаль «За храбрость» и звание «Знатного снайпера».

Самым известным, хотя и не самым результативным снайпером был Зайцев из дивизии Батюка. К празднику Октябрьской революции он убил 149 немцев. Обещал 150, но не получилось. Особенно высокой меткостью отличался боец по кличке Жиган, который застрелил 224 фашиста. Для 62-й армии Зайцев был не просто удальцом-одиночкой, а всеобщим любимцем. Новости о его успехах передавались из уст в уста.