Сталинград. 7 решающих дней

Чуйков проявил себя мастером импровизаций и сюрпризов. Получив приказ не сдавать Сталинград, он взял под козырек и отправился в город, где немцы стояли уже в 3,2 км от реки, а сам город был неузнаваем. Чтобы добраться до штаба 6-й армии, он должен был на пароме пересечь Волгу, проехать на машине под обстрелом по левому берегу', чтобы предстать во фронтовом штабе перед Хрущевым и Еременко, затем опять сесть на паром и снова ехать по горящему городу.

Он писал: «Улицы города мертвы. Ни одной зеленой ветки на деревьях: все погибло в огне пожаров. От деревянных домов остались только кучи золы, торчат печные трубы...» Остались стоять только железобетонные каркасы заводов и руины каменных зданий в центре города.

Чуйков восхищался тем, как умело немцы пустили в ход комбинированные рода войск, но считал их вялыми и нерешительными. Их комбинированные войска были мощными, говорил он, по по отдельности составляющие их элементы не были достаточно сильны. Он отметил, что танки

КРИЗИС КОМАНДОВАНИЯ

В сентябре 1 942 г. Гитлер направил генерал-полковника Альфреда Йодля, начальника штаба оперативного руководства ОКВ (Верховного командования вооруженных сил Германии) к фельдмаршалу Зигмунду Листу, командующему группой армий «А». Ему предстояло разобраться, почему группа армий «А» так долго не захватывает Батуми, с падением которого советская сторона потеряет свой последний порт на Черном море.

Причина же состояла в том, что группа армий «А» не обладала достаточными ресурсами для выполнения задачи, так как все ресурсы направлялись 6-й армии в Сталинград. Йодль обсудил эту проблему с Листом и 7 сентября вернулся и объяснил все Гитлеру, докладывая, что «Лист действует строго в соответствии с приказами фюрера, но русские повсюду отчаянно сопротивляются, что осложняется крайне неблагоприятными условиями местности». В ответ фюрер с гневом обрушился на Йодля и Листа, но, к его удивлению, обычно спокойный Йодль стал страстно защищать Листа. Затем Йодль написал заявление с просьбой об отставке и потребовал направить его командовать на фронте. Однако его тесть, глава ОКВ фельдмаршал Вильгельм Кейтель, убедил его не покидать своего поста.

Гитлер был потрясен таким проявлением несогласия с ним, в течение нескольких месяцев отказывался пожимать руку Кейтелю и Йодлю, стал обедать в одиночестве, а не в компании остальных офицеров штаба. Все контакты теперь осуществлялись через ограниченный круг помощников, в который входил и быкоподобный, вездесущий и зловещий рейхсляйтер Мартин Борман. Гитлер объявил, что место Йодля займет Фридрих Паулюс, и эта новость была передана Паулюсу на Сталинградский фронт вместе с приказом о немедленном захвате города. Паулюс отвечал, что ему не хватает личного состава и боеприпасов, что советские войска оказывают яростное сопротивление и что 6-я армия крайне измотанна.

К этому времени Гитлер уже сместил командира 1 4-го танкового корпуса фон Витерсхайма и командира 4-го танкового корпуса фон Шведлера. Витерсхайм вызвал недовольство Гитлера, когда применил танки для удержания в районе населенного пункта Рынок коридора от Дона до Волги, что являлось задачей, более подходившей для пехоты. Фон Шведлер был смещен за «пораженческое» высказывание, что концентрация таких сил в Сталинграде на острие главного удара при уязвимости флангов опасна для 6-й армии. После этих двух генералов Гитлер уволил начальника Генерального штаба Верховного командования сухопутных войск (ОКХ) генерал-полковника Франца Гальдера. Новым руководителем ОКХ стал генерал-полковник Курт Цайтцлер, специалист в области снабжения и материально-технического обеспечения. Следующей полетела голова фельдмаршала Листа.

«Грузовики с пехотой и танки прорвались в город. Очевидно, немцы уже считали, что судьба города предрешена, и все они спешно направились в центр города и к Волге, подбирая по дороге сувениры... Мы видели, как пьяные немцы спрыгивали с машин, играя на губных гармошках, кричали, как сумасшедшие, и танцевали на тротуарах».

Генерал-лейтенант В. И. Чуйков

не двинулись в наступление, пока самолеты Люфтваффе не оказались над советскими позициями, а пока танки не достигли своих целей, пехота не вступала в бой. Задача, таким образом, состояла в том, чтобы разорвать цепь противника, чего бы это ни стоило. Чуйков также заметил, что немецкая пехота избегала ближних боев, предпочитая использовать дальнобойную артиллерию. Чуйков решил, что необходимо вести ближние, рукопашные бои, с тем чтобы самолеты Люфтваффе не наносили удары с воздуха из опасения поразить собственную пехоту. Цепь будет разорвана в первом же звене, и немецкая пехота будет вынуждена сражаться в самой невыгодной для себя с тактической точки зрения позиции. Позже

Чуйков объяснял своим войскам: «Надо, чтобы каждый немецкий солдат чувствовал, что он находится под прицелом русского оружия... Это натолкнуло нас на мысль: сократить нейтральные полосы до предела — до броска гранаты».