Сталинградская трагедия. За кулисами катастрофы

Автору исторического исследования придется все время возвращаться к вопросу, не должен ли был Паулюс в те кризисные дни, невзирая на все чинившиеся сверху помехи и одолевавшие его сомнения, проявить решительность в своих действиях. Тот факт, что прорыв так и не состоялся, вызвал тяжелое разочарование не только у солдат и офицеров окруженной группировки, но и в деблокирующих частях и в штабе группы армий «Дон». Генерал-полковник Гот, командовавший 4-й танковой армией и руководивший операцией по деблокировке, недоумевал, почему 6-я армия не нанесла встречного удара, когда деблокирующие войска вышли на рубеж реки Мышковой. «Важно было не то, как далеко ей удалось бы продвинуться, а сам факт прорыва окружения». То обстоятельство, что LVII танковый корпус сковал значительные силы противника, могло бы иметь при этом благотворные последствия. Появилась бы также возможность в результате своевременного рывка изнутри кольца снова привести в движение части деблокирующей группировки, увязшие в тяжелых боях на реке Мышковой. Так же и Манштейн считает, что без большого риска нельзя было рассчитывать на спасение 6-й армии. «Нужно было довольствоваться тем, что удастся собрать, то есть наносить удар наличными силами и теми запасами горючего, которые удалось перебросить по воздуху в дни подготовки армии к наступлению»{149}. Манштейн никоим образом не исключал риска. «И все же надежда снова обрести свободу, спастись от смерти или плена, видимо, помогла бы частям армии осуществить то, что казалось невозможным»{150}. Можно с уверенностью предполагать, что прорыв из окружения высвободил бы последние остатки духовной энергии у солдат, сознававших роковую серьезность обстановки. Во всяком случае, русские боялись тогда оказаться меж двух огней, после того как они до начала наступления своей 2-й гвардейской армии уже были вынуждены под ударом деблокирующих немецких войск потихоньку оттягивать свои силы с внутреннего фронта окружения»{151}.

Движимая мужеством отчаяния, людская масса – около двадцати дивизий, сосредоточивших свою мощь на участке прорыва, по-видимому, смогла бы большей частью спастись от уничтожения. Эти активные действия наверняка облегчили бы положение частей Гота, и возможно, что в минуту крайней нужды в частях окруженной группировки выявились бы скрываемые дотоле запасы горючего и боеприпасов, которые могли бы весьма пригодиться. Конечно, рассчитывать на успех без очень больших жертв ни в коем случае не приходилось, тем более что и наступление деблокирующей группировки, осуществляемое недостаточными силами, грозило захлебнуться. Армии наверняка пришлось бы бросить большую часть своего тяжелого вооружения, технических и транспортных средств, а также раненых и больных.

Если Паулюс не смог решиться на эту отчаянную попытку, то причиной тому было, очевидно, не слепое повиновение Гитлеру. Отказ от последнего шанса на спасение своей армии, который, как бы то ни было, таился в этом огромном риске, объяснялся – в этом ему можно верить – пониманием огромной ответственности. И от этой ответственности его никто не мог избавить. Полководец типа Блюхера, Рейхенау или Роммеля, надо полагать, не стал бы в такой обстановке слишком долго раздумывать и колебаться, а действовал бы по собственному усмотрению и без оглядки.

Самопожертвование и гибель по приказу начальства