Сталингранские сны (СИ)

Дорога вместе с землёй степи качнулась под ногами, как бывает обычно, когда резко затормозит поезд. Грохот четырёх мощных взрыва слились в один. Вместе с огненными столбами, кусками комбайнов и тракторов, земля поднялась стеной, ураганом отшвырнула в разные стороны степной сор, людей и животных. Раскалённый воздух жёстким ударом повалил тех, кто не успел броситься на землю. Вспыхнула сухая трава. Одна бомба не долетела до обоза батальона метров десять, но вторая попала прямо в повозки с продовольствием, превратив их в мелкую щепу. Три других повозки с боеприпасами были опрокинуты вместе с лошадьми и людьми. Пока оседала, падала комьями земля, бомбардировщики, пройдя поперек колонны, обстреляли её из своих нижних пулемётных установок, ориентированных для стрельбы в задней нижней полусфере. Сразу десяток пулеметов МG-15 мгновенно наполнили всё пространство вокруг визгом пуль и барабанной дробью ударов о сухую землю, словно кто-то невидимый очень-очень быстро бил дорожными трамбовками. Между лежащими в страхе людьми, как бешенные, заплясали зловещие фонтанчики из пыли, искр и травы. Было видно, как от бортов и кабин машин "Харьковдормоста" отлетают щепки и осколки стекла. Одна из машин батальона в хвосте колонны, не повреждённая взром бомб, оказалась в одно мгновение изрешечена пулями. Из мотора её вырывалась струя пара, и тут-же капот вспыхну как факел. За несколько секунд, пока продолжали падать сверху комочки земли, а столбы дыма и пыли на месте падения авиабомб ещё не осели, Ju-88 успели поравняться с лесопосадками на берегу Курмоярского Аксая и прекратили стрельбу. Совсем вдалеке, за ними, виднедся горящий Ил-2. В конце концов он ушёл вниз и глухо взорвался, подняв над местом своего падения чёрно-огненный шар. Из штурмовика никто даже не попытался прыгнуть с парашютом. То ли заклинило стекло кабины и лётчик не смог из неё выбраться, то ли он хотел посадить горящую машину. Но скорее всего он был убит. Это был обычный Ил-2, не и имевший заднего стрелка с пулемётом УБТ, а только его муляж, деревянную имитацию. Но если бы стрелок и был, он всё равно не смог бы прыгать, потому что парашютом стрелки не обеспечивались из-за ограниченного места в задней части кабины за бронеспинкой сиденья пилота.

- Санитары! - сразу из нескольких мест закричали разные голоса, - санитары, сюда, у нас раненые!

- Ой, мамочки, убило! - крикнул какой-то пронзительный женский голос.

Заплакали дети, запричитали старухи, начали перекрикиваться мужчина, командиры принялись выяснять потери и собирать подразделения. Вокруг разбитых грузовиков и повозок начала собираться толпа. Рассыпанный по земле гороховый концентрат, упаковки сала и сухарей люди хватали сколько могли, заталкивали за ворот рубах, набирали в подолы юбок, совершенно не опасаясь застывших в растерянности солдат и сержантов, больше думающих сейчас о своих убитых и раненых товарищах и покалеченных лошадях, чем о консервах. Эвакуированные работники из Харькова, впрочем, довольно быстро отбились от желающих поживиться их вещами из разбитых чемоданов и корзин. Пара зуботычин и пощёчин, толчки, ругань и разорванные рукава решили дело; сельские бабы и мужики от них отстали. Несколько убитых харьковчан были уложены рядком, а оцепеневшие от горя родственники посажены рядом. Для многих из них окружающий мир существовал только в сочетании с их родными и любимыми людьми, а с потерей их всё менялось: прошлое, настоящее. Будущее меняло знак, терялся смысл многого, ещё несколько минут назад считавшегося важным. Ещё не окоченевшие, порой с незначительными повреждениями, тела людей походили на спящих, если бы не остановившиеся глаза, не пульсирующие вены. Семья Адамовичей не пострадала, хотя девочка была сильно напугана и не могла теперь вымолвить и слова. У Николая дрожали руки и губы.

Во взводе младшего лейтенанта Милованова вроде бы потерь не было. Первым звуком, возникающим в оглохших ушах солдат, было завывание моторов "эмки" и двух грузовиков, успевших ещё до взрывов проскочить группу пылающих теперь, искореженных тракторов и комбайнов. На их пути, по мере продвижения по кочкам вдоль дороги, поднимались и даже вскакивали пехотинцы, чтобы не быть раздавленными этой небольшой колонной, поскольку водителям не всегда было видно всё в зарослях травы.

- Петя... Ты где? - спросил в пустоту Петрюк, ошалело вращая глазами и широко открывая рот, чтобы добиться возвращения привычных звуков в заложенные уши.

Рядом с ним поднялся на ноги Надеждин. Поднялся, опираясь на винтовку, и Зуся Гецкин. У старшины Березуева правый рукав, от локтя до кисти, был в чёрной крови, с пальцев капало в пыль.

- Зацепило... - сказал он озадаченно, сгибая руку в локте и пробуя шевелить пальцами, - ну-ка, Биробиджан, давай пакет... Перевяжи-ка меня!

Зуся сбросил с плеч вещмешок и принялся в нём рыться, отыскивая свой перевязочный пакет первой помощи.

- Фельдшера сюда какого-нибудь! - кричала тем временем женщина из бурьяна, - тут раненые, ой, господи, боже мой, кишки!