Сталинизм и война

Старый девиз «армия вне политики», принятый ныне, не поможет вновь скомпрометировавшему себя военному руководству. Тезис об армии и тем более о ее лидерах как бессловесном военном инструменте политики, о генералах как исполнителях приказов «фюрера», пущенный в ход в Нюрнберге фашистским генеральным штабом, отвергнут мировой юриспруденцией. Этот тезис не согласуется и с утверждением Ельцина об армии как «гаранте стабильности общества»[369]. Могут возразить, что военнослужащие связаны присягой, приказом начальника. Новый текст военной присяги, побуждая военнослужащего РФ мыслить, требовал выполнять обязанности, возложенные на него лишь «законным образом». К сожалению, в статье 39 «Военная присяга» Закона РФ о воинской обязанности и военной службе, принятого И февраля 1993 г., вопрос о законности приказа опущен[370]. Однако в специальной главе устава внутренней службы подчеркнуто, что приказ должен соответствовать требованиям законов и воинских уставов, командир несет ответственность за это соответствие и злоупотребление властью, что подчиненный имеет право обжаловать приказ[371]. Показательно, что присяга армии США обязывает «всегда выполнять законные приказы» командиров[372].

Все пороки нового режима, как в капле воды, отражены в чеченской войне — непрофессионализм, авантюризм, жестокость, великодержавная глупость, правовой произвол по отношению к собственным войскам и войск к местному населению, полная безответственность военных и штатских чиновников всех рангов, коррупция и другая уголовщина в Москве и Грозном. Чеченская проблема — детище нового российского режима. Сепаратист и узурпатор 3. Дудаев, союзник Б. Ельцина по «антикоммунизму», лишь воспользовался ею. Среди ее глубоких корней — слабый беспомощный центр с его сомнительным призывом к «всеобщей суверенизации», показное преодоление сталинистского прошлого, в том числе — половинчатая реабилитация «наказанных» народов. Провозглашенное восстановление конституционного порядка обернулось непомерно затянувшейся крупномасштабной войной, со стороны Москвы — плохо подготовленной в военно-техническом, идейно-политическом и иных отношениях, безнравственной, противоправной, проигранной с первого выстрела, бездарно руководимой.

Итоги войны, полное поражение Кремля — это строгий приговор режиму. Восстановлена Ичкерия конца 1994 г., возросли не только ее претензии, но и ее реальное влияние и не только в северо-кавказском регионе. Между Чечней и РФ пролегла небывалая пропасть. Война — это гибель десятков тысяч людей, разорение сотен тысяч, громадный экономический ущерб, сильный удар по внешнеполитическим позициям РФ. Особенно велик нравственный урон для режима и России в целом. Сколько раз объявляли победоносное окончание войны и вновь бросали армию в «последний бой»… Ничего подобного не знали ни застойный режим Брежнева, ни даже сталинская тирания. Чеченская война вскрыла катастрофическое положение армии и других вооруженных формирований, расчлененных между десятью ведомствами под общим крайне неэффективным руководством главковерха. Вместе с меняющимися министрами обороны он беспомощно отмечает правонарушения, поразившие войска от казарм до центральных ведомств, резкое ухудшение вооружения, снаряжения и питания военнослужащих. Деградация коснулась даже стратегических ядерных сил. Обстановка в Вооруженных Силах стала взрывоопасной. Военная же реформа была и остается не только пустой, но и опасной риторикой[373].