Сталинизм и война

Общие итоги российских «реформ» сплошь негативны. Уничтожен СССР, одна из двух мировых держав, поставлены перед полным развалом народное хозяйство, культура, наука, образование, социальное обеспечение, военное дело России. Она низведена до положения рядового государства «третьего мира», лишена союзников. Русские впервые за многие столетия расколоты как нация. По иронии судьбы ни одна из объявленных режимом целей до сих пор не достигнута. В стране нет подлинных рынка, конкуренции, среднего класса. Создана безобразная социально-экономическая система — главный источник колоссальных преступлений всех видов. При баснословном обогащении старых и новых миллиардеров и обнищании основной массы населения резко сокращены хозяйственная роль и денежные ресурсы государства. Появилось нечто неведомое и немыслимое: в интересах «стабилизации» прекратили регулярную выплату зарплаты и пенсий. Взамен население получает новые обещания и призывы к национальному согласию и смирению. Вместо провозглашенного народовластия установлена автократия, прикрытая далеко не демократической конституцией. Самовластье причудливо сосуществует с плутократией, анархией, клептократией, охлократией. Государственная система воспроизводит не лучшие советские традиции: подавляющая парламент трехэтажная исполнительная власть с различными советами (безопасности, обороны и др.) и чрезвычайными комиссиями. Характерно, что в предвыборном письме «13 крупных российских банкиров» (1996) «достижения» режима названы «мучительными». Что имели в виду авторы — свои миллиарды? На деле можно говорить как о достижениях лишь о тех свободах перестройки, которые уцелели после переворота 1991 г.

В своей книге «Довольно о войне?» авторы этих строк пытались сформулировать задачи реформаторов в 1985 и последующие годы: «Осмысление истории и современного состояния общества, анализ показателей СССР и зарубежья в области экономической, политической, культурной, в том числе развития общественной мысли; разработка концепции и конкретных программ реформы с обязательным использованием иностранного опыта и учетом особенностей нашей страны; предварительные эксперименты в отдельных районах. Достижения развитых стран были немыслимы без ограничения конкуренции, расширения общественного сектора, экономического планирования, контроля над ценами и зарплатой со стороны государства и общества, активной социальной политики».

К сожалению, это и в 1997 г. не выполнено. Еще хуже — перед обществом встали куда более неотложные задачи. Речь идет не о выборе «социализм или капитализм». Во весь рост встала проблема спасения независимости страны, сохранения той части ее потенциала, которую еще не успели разрушить или разграбить. При слабой, разрозненной, во многом оппортунистической оппозиции очень многое ныне зависит от самого народа. Будет ли он по-прежнему безмолвствовать, пробавляться пассивным протестом или в нем возобладает гражданское достоинство? Покинет ли свои сомнительные позиции большинство интеллектуалов, скажет ли весомое слово наука, в том числе и историческая?

Для развития науки настоятельно необходимы не только оценка созданного историками, но и капитальные труды о судьбах и предназначении самой историографии. В чем состоят ее социальные функции, какова ее реальная роль в жизни общества, каково место минувшей войны в политике и массовом сознании? Эти вопросы даже не поставлены. Но сейчас можно вполне определенно сказать, что при нежелании и неспособности ученых исследовать проблему исторического выбора, их политической индифферентности они стали сопричастными к громадным издержкам общества. Тенденциозное истолкование прошлого прямо или косвенно способствовало опорочению социалистической идеи и ликвидации СССР, формированию синдрома 1941 г., ложного принципа: «чем многочисленнее армия, тем сильнее оборона» и закреплению власти главнокомандующего за дилетантами. Апологетика официальной (старой и новой) военной историографии питает умолчание и нигилизм в литературе других направлений. «Антикоммунистический», антисоветский, антипатриотический, шовинистический и сепаратистский разгул — это неизбежная плата и за консерватизм историков, за их жалкие попытки сохранить сталинистские стереотипы, за их дилетантизм, за дурную идеологизированность их трудов.

Современное общество не может развиваться вне науки. Здравый смысл и нравственность превыше всего. Таков главный урок советской истории конца 20—90-х гг. Осмысливая свое прошлое, должны совершенствоваться и общественные науки, если они намерены служить народу. Когда ученые освободятся от политического и экономического давления, воссоздание правдивой картины сталинизма и войны будет зависеть лишь от их порядочности и компетентности. Этому будет способствовать планетарный, общечеловеческий подход к прошлому, свободный от какой-либо односторонности.

Именной указатель

А

Абакумов В. 133, 346, 364

Абалкин Л. 83

Абрамов Ф. 3

Абрамович А. 196

Аграновский А. 135

Азарьев С. 143

Айнзидель Г. 338

Айрих Э. 350

Айтматов Ч. 10