Сталинизм и война

Администраторы далеко не всегда — лучшие ученые, владеющие передовой методологией, иностранными языками, имеющие крупные научные достижения. Подбор кадров превратился в поиск послушных служителей режима. Управление наукой монополизировано. Широко распространено, в частности, замещение одним и тем же лицом многих должностей. Так, директор института, его заместитель обязательно оставляют за собой должность заведующего отделом. Они, как правило, также члены многочисленных советов, коллегий. Академик-секретарь и его заместитель обязательно должны стать и членами Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области науки и техники. Как сообщала пресса, некоторые ученые числятся более чем на десяти должностях. Эти должности дают им власть, деньги, почет, в частности, заграничные командировки. Интересы же дела мало кого волнуют. Подобная практика наблюдалась и в Министерстве обороны СССР. Зачем, например, М. Моисееву было возглавлять или быть членом редколлегий многотомных изданий «Советская военная энциклопедия», «История Великой Отечественной войны советского народа», а Р. Пихоя — «Вопросов истории», «Исторического архива», «Источника», «Военно-исторического журнала»? Нет достойных ученых или этим лицам недостаточно обязанностей по их основной должности? Разве не показал еще опыт десятилетий, что такой должностной подход к науке лишь тормозит ее развитие?

В этой затхлой атмосфере процветали вышинские и лысен-ки. Однако до сих пор не преодолены погоня за должностями и титулами, присвоение чужого труда в обезличенных много-томниках, ложное соавторство, приписки, протекционизм, благоговение перед начальством, групповые пристрастия, конъюнктурщина, элементарная недобросовестность. Как иначе назвать издание или представление к защите заведомо неоригинальных книг или диссертаций в расчете на поддержку «своих» ученых советов, издательств, рецензентов, журналов? Стоит ли удивляться, если в СССР — РФ, с одной стороны, сонм академий, с другой — кризис в экономике, науке, образовании. Страна закупает за рубежом передовые технологии и учебники по истории СССР. Не случайно, что ряд ученых и публицистов поставил под сомнение целесообразность РАН как таковой. Тем не менее уже в 1994 г. только в Москве насчитывалось более 60 академий. Как ни странно, часть военных историков числится в Академии естественных наук.

Феодальные традиции РАН подверглись вполне обоснованной критике. Не известно, чтобы кто-либо из ответственных ее представителей выступил с убедительными контрдоводами. Некоторые незадачливые ее защитники ссылаются на тот факт, что она «пережила разные эпохи» и поэтому будто бы способна соревноваться с любыми новоявленными объединениями. Они забывают, что в эти «эпохи» она служила не только науке, но и еще больше — автократическим режимам. Как согласовать тезис о победном шествии АН с признанием огромных пластов бескультурья и воинствующего невежества? Почему большинство ведущих в научном отношении стран без труда обходятся без подобных структур, не опоздали ли мы с роспуском АН лет на 70?

Наивно полагать, что научная номенклатура менее вредна, чем номенклатура партийно-государственная, что она сама когда-то сдаст свои антисоциальные позиции без вмешательства прогрессивных сил, что АН «постепенно» станет общественной организацией, как нам обещают. Чтобы иметь подлинную науку, должно решительно отказаться от окостеневших структур, создать научные общества, союз научных обществ. Кому невыгодно их создание? Представляется целесообразным, чтобы все ученые, по крайней мере, обществоведы, работали в вузах. Лишь небольшая их часть работала бы по совместительству в научных обществах в качестве организаторов науки. Вся исследовательская работа осуществлялась бы на договорной основе.