Сталинизм. Народная монархия

Если же предположить, что характер — это воспитание, то здесь и вовсе не вяжутся концы с концами. Пример и опыт отцов дети, за редким исключением, в своей жизни не учитывают. И для этого у них есть все основания. Меняются обстоятельства и условия существования. То, чем жили и восторгались отцы, их детям кажется устаревшим. Это объективный процесс. Наука, техника и новейшие технологии изменили среду обитания и должны были бы изменить и характер человека. Но характер не меняется. Меняется только отношение к изменившимся обстоятельствам. Воспитание отстает от технического прогресса и лишь отчасти влияет на судьбу человека.

Следовательно, характер — это что-то унаследованное от родителей и плюс воспитание. Но так ли это в действительности? Сталин не раз думал о своей судьбе. Как могло случиться, что он, мальчишка из далекого, забытого богом и людьми грузинского села Гори, был вознесен на вершину власти в стране, занимающей одну шестую часть земного шара? Что он унаследовал от родителей и что приобрел от воспитания? Отец был сапожником и не отличался честолюбием. Для него рядовой полицейский был уже великий начальник. Мать — прачка. Ей и в голову не приходила мысль о каком-то властолюбии. Для нее священник, к которому она ходила исповедоваться, был недосягаемой вершиной благочестия и непререкаемым авторитетом.

Воспитание… О каком воспитании можно говорить, если денег не всегда хватало даже на хлеб насущный? Он был третьим ребенком в семье. Двое братьев, родившихся до него, рано умерли, а он остался жить. Почему? В детстве он, как и другие дети в их селе, болел оспой. Многие умерли от этой болезни, а он выжил. Почему? Во время побега из сибирской ссылки он провалился в ледяную прорубь и мог утонуть, но, не умея плавать, не утонул. Почему? Он мог замерзнуть в обледеневшей одежде, когда, выбравшись из проруби, добирался до ближайшего селения, до которого было 16 километров, но не замерз и остался жив. Почему? И таких «почему» набиралось очень много. И если он выходил из безвыходных положений, то это было не просто везение. Тут было что-то другое. Ему казалось, что его кто-то спасает и оберегает, что он кому-то нужен для осуществления каких-то высоких целей. Но кто этот спаситель?

И почему выбор пал на него? Да, природа наделила его аналитическим умом. Он не просто смотрел на окружающий мир, а умел дать оценку происходящим явлениям. Обладая колоссальной памятью и неистребимой жаждой знаний, он познавал мир и психологию людей, видел и знал то, чего не видели и не знали другие. Эти качества не были предметом воспитания, это дано было ему свыше, как говорят, от бога. И где-то глубоко в душе, признаваясь только самому себе, он верил в небесное покровительство и в свою счастливую звезду. Он учился всю жизнь и, воспитывая сам себя, ставил перед собой задачи и решал их, какими бы они трудными ни были.

Пророк в своем отечестве

Были ли у него ошибки? В чем история и потомки его могут обвинить? Эти вопросы он много раз задавал себе. В том, что над ним будет посмертный суд, он не сомневался. Судить о прошлом легко. Все богаты, как говорится, задним умом. Стоит отойти немного во времени, и все, что мы делаем сейчас, покажется совершенно другим. Выйдут из тени наследники Троцкого и Бухарина. Они будут переписывать историю на свой лад. Могут поменять все плюсы на минусы и наоборот. Начнется великая переоценка ценностей. Все будет зависеть от того, кто будет у руля власти. Однажды об этом он сказал Александре Коллонтай.

Говорили они тогда о проводимых реформах и о том, как к ним отнесутся потомки.

— А сам ты как думаешь? — спросила Александра Михайловна. — Будут тебя вспоминать добрым словом?

По возрасту Коллонтай была старше Иосифа Виссарионовича на семь лет. Это была высокообразованная женщина, в совершенстве владевшая многими языками. В партию она вступила в 1915 году и посвятила всю свою жизнь революции, работе и Родине. В 30-х годах была послом в Швеции и время от времени приезжала в Москву. С Иосифом Виссарионовичем у нее установились добрые деловые и дружеские отношения. Ее вопрос не застал Сталина врасплох. Он долго молча прохаживался по кабинету, а потом с какой-то затаенной грустью сказал:

— Мое имя будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не смогла подняться. Оклеветав меня, враги социализма направят острие борьбы, прежде всего, против дружбы народов СССР, на отрыв окраин от России. С особой силой подымет голову национализм. Возникнут националистические группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

— Ты так думаешь? — спросила его Александра Михайловна.

— Я в этом убежден, — ответил Сталин.

Он с минуту молчал, бесшумно прохаживаясь по ковровой дорожке, потом с той же грустью продолжил: