Сталинская эпоха. Экономика, репрессии, индустриализация. 1924–1954

Заявления о быстром обогащении трудпоселенцев требуют критической оценки. Во второй половине 1930-х гг. в их материальном положении имела место существенная дифференциация. У многих материальное положение стало вполне сносным (по меркам того времени), но еще больше было таких, кто продолжал находиться в состоянии отчаянной борьбы за выживание, едва сводя концы с концами. Так, в отчете по отделам трудовых поселений за 1937 г. записано: «По ОТП Красноярского края основная масса долга числится за неуставными сельхозартелями Чульской и Би-рилюсской комендатур. С момента организации в 1933 году эти артели расходовали полученные ссуды в основном на раскорчевку и расчистку пашни и лугов, на устройство дорог, мостов, колодцев, покупку рабочего и продуктивного скота, приобретение сельхозинвентаря. Безвозвратных кредитов на эти цели артели не получали. Тяжелое финансовое положение артелей осложнилось неурожаями последних лет. В результате артели оказались неплатежеспособными, что подтверждено обследованием, проведенным в 1937 году специальной комиссией с участием представителя Сельхозбанка. В целях оздоровления хозяйственно-финансового положения неуставных артелей Чульской и Бирилюсской комендатур, Красноярский Крайисполком постановлением от 8 января 1938 года возбудил ходатайство перед СНК СССР о списании нереальной задолженности трудпоселенцев и пролонгации платежей по ссудам»[90].

В ходе изучения проблемы выявилось отчетливое несоответствие между решениями высших партийно-советских органов об устройстве спецпереселенцев, их материально-бытовом обеспечении и т. п. и их конкретном воплощением в жизнь. Судя по тому, что было написано в этих решениях, спецпереселенцы, казалось бы, должны были благоденствовать, но в реальной жизни, как правило, все получалось наоборот. В этой связи Н. А. Ив-ницкий, говоря о партийно-правительственных постановлениях по устройству и использованию труда спецпереселенцев, констатирует, что «их было достаточно много, но ни одно из них не было выполнено». Далее он пишет: «Возникает вопрос, почему не выполнялись решения Политбюро – всевластного органа, которому были подчинены и подотчетны все партийногосударственные структуры, не исключая ЦИК и СНК СССР, наркоматы и ведомства, суд и прокуратуру? Объяснение может быть одно: Политбюро не было заинтересовано в выполнении своих решений, а принимало оно их, скорее, чтобы создать видимость заботы о спецпереселенцах»[91].

Ответ Н. А. Ивницкого на поставленный им же вопрос выглядит весьма спорным. Ведь тогда получается, что все решения Политбюро и других высших органов по спецпереселенцам принимались не всерьез, а лишь для «отвода глаз». Это очень сомнительно. По нашему мнению, высшие партийно-советские органы относились к этой проблеме вполне серьезно, включая и вопрос о материальном обеспечении и бытовом устройстве спецпереселенцев. Другое дело, что в их решениях присутствовал солидный налет иллюзорности и утопичности. Здесь, видимо, уместно привести известную современную притчу «хотели как лучше, а вышло как всегда».

Безусловно, прав С. А. Красильников, который, полемизируя с Н. А. Ив-ницким относительно утверждения последнего, что ни одно из директивных указаний Политбюро в отношении спецпереселенцев не было выполнено, указывает на сомнительность этого тезиса. С. А. Красильников совершенно справедливо отмечает: «Точнее было бы считать, что большинство постановлений не выполнялось в полном объеме и в намечаемые сроки». Здесь же он делает совершенно очевидный и бесспорный, по нашему мнению, вывод, что «Политбюро было заинтересовано и в принятии, и в осуществлении своих решений»[92].

В повседневной жизни трудпоселенцы подвергались явной или завуалированной дискриминации. Например, в письме управляющего делами СНК СССР М. Д. Хломова, датированном 17 июня 1939 г. и адресованном наркому внутренних дел СССР Л. П. Берии, наркому земледелия СССР И. А. Бенедиктову и наркому совхозов СССР П. П. Лобанову, говорилось: «По поручению СНК Союза ССР сообщаю, что Совнарком СССР признал нецелесообразным привлечение трудпоселенцев в качестве кандидатов к участию в сельскохозяйственной выставке»[93]. Местные органы НКВД неоднократно уведомляли администрацию, парткомы и профкомы промышленных предприятий и строек о том, что ударникам из числа трудпоселен-цев не следует выдавать путевок на курорты, в дома отдыха и санатории Крыма, Кавказа и т. д., а поощрять их каким-то иным способом, который не повлек бы за собой выезд во время отпуска за пределы района обязательного поселения.

В качестве наказания к спецпереселенцам применялось их переселение из относительно обжитых районов «кулацкой ссылки» в необжитые. Например, осенью 1935 г. по предложению секретаря Западносибирского крайкома партии Р. И. Эйхе за саботаж хлебосдачи и других мероприятий 94 семьи трудпоселенцев в составе 460 человек были переселены из зоны Колыванской комендатуры в отдаленные северные районы края[94].