Сталинская эпоха. Экономика, репрессии, индустриализация. 1924–1954

Первой научной публикацией, основанной на материалах ранее закрытых архивных фондов, стала вышедшая в 1990 г. моя статья в журнале «История СССР». В последующие годы мной опубликован еще ряд статей. Активно подключились к изучению этой проблемы и другие исследователи – вышли в свет монография П. М. Поляна, статьи А. А. Шевякова и др.[478] В освещении проблемы репатриации советских перемещенных лиц многое зависит от ее видения самими авторами. Например, А. А. Шевяков и П. М. Полян в концептуальном плане являются антиподами: у первого присутствует апологетика политики руководства СССР; второй, напротив, склонен квалифицировать обязательную репатриацию как гуманитарное преступление. Шевяков рассматривает проблему с позиций советского государственника, а Полян – больше с позиций правозащитника. Оба критически относятся к политике англичан и американцев в этом вопросе, но с диаметрально противоположных позиций: Полян – считает, что они слишком много передали советским властям перемещенных лиц, которые не хотели возвращаться в СССР; Шевяков же, наоборот, обвиняет англо-американцев в том, что они не всех таковых выдали и тем самым допустили образование новой антисоветской эмиграции.

С моей же точки зрения, хотя во всей истории с репатриацией советских перемещенных лиц имели место элементы и насилия, и нарушения прав человека, и гуманитарного преступления, все же во главу угла следует поставить совсем другое. В своей основе, несмотря на все издержки, это была естественная и волнующая эпопея обретения Родины миллионами людей, насильственно лишенных ее чужеземными завоевателями.

Рассматриваемая проблема является сложной и противоречивой. Она имеет много аспектов, и осветить все их в рамках одной статьи невозможно даже в самой лаконичной форме. Поэтому остановимся на главных.

Ведомство, возглавляемое Ф. И. Голиковым, установило, что к концу войны осталось в живых около 5 млн советских граждан, оказавшихся за пределами Родины, из них свыше 3 млн находились в зоне действия союзников (Западная Германия, Франция, Италия и др.) и менее 2 млн – в зоне действия Красной Армии за границей (Восточная Германия, Польша, Чехословакия и другие страны). Большинство из них составляли «восточные рабочие» («остарбайтер»), т. е. советское гражданское население, угнанное на принудительные работы в Германию и другие страны. Уцелело также примерно 1,7 млн военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику. Сюда же входили сотни тысяч отступивших с немцами с территории СССР их пособников и всякого рода беженцев (часто с семьями). Всю эту массу людей принято называть «перемещенными лицами».

Ведомство Голикова пыталось установить общее количество советских граждан, оказавшихся за пределами СССР в годы войны (включая умерших и погибших на чужбине). В марте 1946 г. оно оценивало их численность в 6,8 млн человек[479], в число которых входили и гражданские лица и военнопленные. Выживших было, как уже говорилось, около 5 млн. Если исходить из этих данных, то до конца войны не дожили примерно 1,8 млн советских перемещенных лиц (6,8 млн – 5,0 млн). Мы склонны расценивать эту статистику как близкую к истине – если в определении общего числа советских граждан, оказавшихся за пределами СССР, и масштабов их смертности до окончания войны и есть какое-то занижение, то оно не может быть очень значительным.

Вопреки распространенному убеждению, в политике руководства СССР не существовало отождествления понятий «пленные» и «предатели». К предателям относили тех, кто именно таковыми и являлись (полицаи, каратели, зондеркомандовцы и т. д.), а на основную массу советских перемещенных лиц (включая военнопленных) такой ярлык не вешался. Приписываемое И. В. Сталину выражение – «у нас нет пленных, у нас есть предатели» – является басней, сочиненной в 1956 г. в писательско-публицистической среде на волне критики культа личности Сталина. Эта басня имеет широкое хождение в публицистике, художественных фильмах и художественной литературе, но в научной литературе по указанной причине, естественно, не используется. Заметим также, что в уголовном законодательстве СССР не фигурировало такое «преступление», как «сдача в плен». В статье 193 тогдашнего Уголовного Кодекса РСФСР в перечне воинских преступлений было зафиксировано: «Сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой». И надо понимать, что понятия «сдача в плен» и «сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой» – это далеко не синонимы.