Сталинская культура: скромное обаяние антисемитизма

Поскольку антисемитизм в СССР не декларировался, не был легитимирован, властям приходилось использовать риторику кадровой «коренизации» и «титульной нации». Особо интересна антикосмополитическая кампания, начиная с которой создавались предпосылки для легитимации антисемитизма и введения его в публичный дискурс. Собственно, самое интересное в публикуемых документах не столько их содержание, сколько их лингвистическая сторона: попытки вывести политический курс из немоты, найти такие формы его артикуляции, которые обосновывали бы антисемитскую политику, одновременно сохраняя интернационалистский камуфляж.

Стоит заметить, что, хотя сущностно антисемитизм обычно связан с верноподданническим государственничеством (дореволюционное черносотенство), ксенофобией, антимодернизмом и антилиберализмом, именно техника идеологического камуфляжа, двойственность советского антисемитского дискурса — одновременно разрешенного и «как бы» запрещенного, — позволяла позже позиционировать его в качестве некоего «диссидентства». Хотя многие «диссиденты–националисты» впоследствии немало говорили о гонениях в советское время, их антисемитизм был продуктом советского политико–идеологического проекта и разделялся огромным большинством советской властной элиты — от Москвы (Кремля, Старой площади и Лубянки) до самых до окраин (республиканских ЦК и обкомов). Можно сказать, что антисемитское «диссидентство» Кожинова было таким же лукавым, как и «интернационализм» Сталина.

Самое интересное здесь — это поразительная схожесть советского и постсоветского антисемитского публичного дискурса с дискурсом Старой площади позднесталинской эпохи. Особенно занятны в этом смысле разного рода Записки НКВД и Агитпропа с результатами проверок состояния «воспитания и расстановки кадров» в различных учреждениях, где неизменно обнаруживается непропорциональное число «лиц еврейской национальности» (с непременными калькуляциями процентов и расшифровкой инициалов), страшно напоминающими публицистику Русской партии: те же подсчеты на страницах «Молодой гвардии» и «Нашего современника», не говоря уже о современной массовой черносотенной печати. Антисемитский дискурс вообще всегда основан на некоей стыдливости, поскольку, в сущности, за ним не стоит ничего, кроме зависти: «много евреев» просто означает «мало наших» (о чем бы ни шла речь — об институтах физики или консерваториях). Не подлежащее легитимации (в рамках традиционных ценностей — не считая выхода за их пределы в нацизме), чувство это требует рационализции. Процедура рационализации и является самой интересной. В приводящихся документах — те же рассуждения о «засоренности», о засилье «нерусских кадров» и «лиц еврейского происхождения».

Но были здесь, несомненно, проблемы не только, так сказать, филологического, но и сугубо «содержательного» свойства. Политически акции должны были выглядеть обоснованно. О том, какие трудности представлял собой поиск таких объяснений, может свидетельствовать Записка Агитпропа на имя Сталина о закрытии альманахов на еврейском языке. Помимо обычного объяснения (произведения на еврейском языке «не находят широкого читателя»), здесь поднимается куда более широкий вопрос о том, что не нужны и объединения еврейских писателей: «Московское объединение еврейских писателей состоит из 45 писателей, Киевское — из 26 писателей, Минское — из 6 писателей. Основной организационный принцип, положенный в основу этих объединений, — принцип национальной однородности — представляется ошибочным. Других литературных объединений, созданных на основе данного принципа, в Союзе советских писателей не существует». Уровень демагогии здесь зашкаливает: одновременно с закрытием изданий на еврейском языке в республиках с иной «титульной нацией» (будь то Украина или Белорусия) идут аресты в руководстве Еврейской автономии, обвиненном в… «еврейском буржуазном национализме».

Итак, с одной стороны, развитие национальной культуры в «титульной» автономной области — национализм. С другой, объединения еврейских писателей в центрах проживания евреев — также «нецелесообразны». Тот факт, что в отличие от других национальных групп, компактно проживавших на своих исторических территориях, евреи фактически проживали в европейской части страны в крупнейших городах (в тех же Москве, Киеве или Минске), игнорируется. С одной стороны, закрытие еврейских театров, журналов, издательств и т. д. должно вести к ускорению ассимиляции, с другой, эти акции обосновывались столь далеко зашедшей ассимиляцией, что все эти культурные институты отмирают сами собой (по–еврейски просто не читают и не смотрят спектакли). Здесь не требуется даже апелляции к реальности: отсутствует элементарная логика обоснования политических решений.