Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма

Драматургические: «Кремлевские куранты» (опубл. в 1941) Н. Ф. Погодина; «Вдохновение» (опубл.: Красная новь. 1940. № 3) Вс. Вяч. Иванова; «Метель»[207] (опубл. в 1940) Л. М. Леонова.

Критические: ряд созданных в 1940 году критических работ А. С. Гурвича, А. Б. Дермана, В. В. Ермилова, В. Я. Кирпотина, В. О. Перцова, И. И. Юзовского.

Уже из приведенного перечня текстов очевидно, что в центре обсуждения должен оказаться самый обширный из разделов, принципиально важный для формирования «ядра» соцреалистического канона — прозаический (он был представлен почти исключительно жанром романа). Предельно однозначное решение Президиума стало известно уже на следующем закрытом заседании правления Союза писателей, проходившем 26 августа 1940 года. Он постановил:

Имея в виду большое политическое значение, какое будет иметь присуждение премий им. товарища Сталина за лучшие произведения 1940 года, представить Комитету по Сталинским премиям при СНК СССР одну лишь кандидатуру — кандидатуру тов. Шолохова и роман его «Тихий Дон», окончание которого приходится на 1940 г.

Ограничиваясь одной кандидатурой из ряда других, имеющих выдающиеся успехи за текущий год в прозе, поэзии, драматургии и критике, президиум ССП СССР подчеркивает этим значение, придаваемое им присуждению премии им. товарища Сталина[208].

Однако состязательный принцип, положенный в основу работы только учрежденного института Сталинской премии, не мог быть дискредитирован в первый же год вручения награды, поэтому шолоховскому роману быстро подобрали «конкурентов»: «Севастопольскую страду» С. Н. Сергеева-Ценского[209] и «Пламя на болотах» В. Л. Василевской. Кроме того, «писательские чиновники» довольно быстро осознали, что принятое в конце августа решение представляет «многообразную» советскую литературу не в лучшем свете: следовало показать ее «богатство», а не подстроиться под вкус Сталина, выдвинув в качестве кандидата его любимца. Стоит отметить, что появление имени польской писательницы (впоследствии трехкратного лауреата Сталинской премии), принявшей советское гражданство в 1939 году, в этом ряду опять-таки не было безосновательным и носило отпечаток непосредственного влияния Сталина. На расширенном заседании президиума Союза писателей (10 сентября 1940 года), посвященном обсуждению итогов совещания по вопросам литературы в ЦК ВКП(б) 9 сентября 1940 года, Фадеев, пересказывая сталинские соображения, отметил:

Товарищ Сталин остановился на том, что отдельных писателей замалчивают. Несколько раз он остановился на Ванде Василевской. Он говорил, что она пишет правдивые книги, хорошо отражает быт, что она человек талантливый, талантливее многих, а о ней пишут недостаточно[210].

Так Василевская была включена в список кандидатов на Сталинскую премию. Но, забегая вперед, награду романистка в 1941 году так и не получит. 6 ноября 1940 года Фадеев прислал Толстому роман «Пламя на болотах» с предисловием Е. Ф. Усиевич и написал в сопроводительном письме:

Это предисловие даст тебе совершенно достаточный материал для характеристики этой книги на докладе. Предисловие это правильное. В нем не отмечены, однако, некоторые недостатки книги. <…> некоторые типические художественные недостатки книги: растянутость, отсутствие экономии в диалогах, излишне подробные описания природы, быта, дум и чувствований[211].

11 ноября 1940 года[212] на втором заседании Комитета, проходившем в Нижнем фойе МХАТа им. М. Горького, секцией литературы (докладывал А. Толстой) был оглашен первый расширенный вариант списка[213] представленных на Сталинскую премию произведений[214] (они были выдвинуты тайным голосованием президиума московского отделения Союза советских писателей и отделениями республиканских Союзов).