«Сталинские соколы» против асов Люфтваффе

В одном из этих вылетов при сопровождении четырех Ил-2 в район Белгорода в воздушном бою с восемью истребителями противника, действовавшими исключительно активно и настойчиво, несмотря на малую высоту и плохую видимость, мне удалось зайти в хвост и дважды атаковать Me-109, но противник продолжал энергично маневрировать. Однако очередная трасса моего самолета заставила пилота «мессера» резко потянуть ручку управления на себя, выйти на закритические углы атаки и сорваться в штопор… Попыток вывести самолет после срыва или покинуть машину не было. Первый раз я встретил немецкого пилота в маневренном воздушном бою. Результат этого боя для меня был глотком свежего воздуха в тяжелейшей и напряженной обстановке начала великой битвы. В тот памятный день, 7 июля, в бою погибли два наших молодых летчика — младшие лейтенанты Сверлов Николай Иванович и Сидорец Евстафий Афанасьевич.

Первые несколько дней были особо напряженными. Наш полк действовал на широком фронте: от Белгорода на севере, далее на юг по реке Северский Донец, Чугуев (40 км восточнее Харькова), Балаклея, Изюм, Красный Лиман — всего около 250 километров. Наиболее активными боевые действия были в районе Харькова, где на аэродромах Рогань, Основа, Сокольники сосредоточились крупные силы немецких бомбардировщиков и истребителей, а также в районе Северного Донбасса, где 17 июля началась Изюм-Барвенковская наступательная операция войск Юго-Западного фронта в ходе Курской битвы. В отдельные дни налеты проводились и в район Белгорода, и на противоположный фланг — в район города Изюм. Так, 16 июля, выполняя полет с бомбами на блокирование аэродрома Краматорская, в воздушном бою с группой истребителей и подходящими к аэродрому бомбардировщиками я трижды атаковал, поджег, а затем и сбил один «Хейнкель-111», который упал в районе Студенок. В тот же день в воздушном бою был сбит прибывший к нам в полк с Востока стажером на должность командира полка майор Кулик Филипп Иванович, так хорошо показавший себя в первых боях…

В течение последующих нескольких дней наша эскадрилья в составе полка выполняла полеты на прикрытие войск и переправ в районе Изюм, Червоный Шахтер, Сухая Каменка. В ежедневных воздушных боях летчики эскадрильи сбили несколько самолетов противника, пытавшихся бомбить наши переправы. Автор этих строк 19 июля сбил Хе-111, израсходовав 360 снарядов пушки ШВАК, почти полный боекомплект. Этот бомбардировщик сбить было очень нелегко[6].

А 21 июля в нескольких километрах от своего аэродрома по указанию с земли я осуществлял перехват разведчика противника, возвращавшегося уже с нашей территории. Это был Ю-88, который на большой скорости со снижением спешил в сторону Харькова на один из многих аэродромов. Попытка сблизиться и атаковать его была неудачной — «юнкерс» резко развернулся на обратный курс и с набором высоты исчез в сплошной облачности. Однако буквально через пару минут он появился вновь, и опять со снижением, на большой скорости. При попытке атаковать его все повторилось. Но на третьем маневре мне удалось атаковать «юнкерс» с задней полусферы. Оторваться от меня ему никак не удавалось, и я стал свидетелем удивительного зрелища, ни до, ни после этого случая ничего подобного видеть не доводилось: многотонный бомбардировщик с большой перегрузкой маневрировал как истребитель — с непрерывно срывающимися с консолей крыльев белыми струями и непрерывной стрельбой стрелка. Этот воздушный цирк продолжался и после того, как Ю-88 был подожжен. Впереди уже виднелась река Северский Донец, но бензина у меня почти не осталось, и казавшийся таким близким итог не был подведен. В моей летной книжке записано: «Был атакован бомбардировщик Ю-88, который горел, места падения бомбардировщика летчик не наблюдал. Расход БК — 340 ШВАК». Техника пилотирования немецкого летчика этого «юнкерса» меня поразила и внушила глубокое уважение к его мастерству. Я понял, что нужно еще лучше изучать сильные стороны противника, с тем чтобы хорошо понять их и более эффективно и разнообразно использовать возможности своего самолета.

Все дни Курской битвы — это боевая работа на предельном режиме моторов, сил, нервов. Большое количество вылетов и все — с боями.

Вставали с рассветом, в 3–4 часа утра были уже на аэродроме. Сюда нам привозили плотный завтрак — колбаса, тушенка американского производства, так называемый «второй фронт», хлеб, чай. Давали хороший табак — «Гвардейский».

Полковой врач Лукьяненко, очень внимательный к здоровью каждого летчика, по утрам раздавал нам коробочки с шоколадным драже «Кола», которое, как считалось, повышало энергию и выносливость.

Обед — уже вечером, тогда же наливали наркомовские 100 граммов водки. Желающим, правда, удавалось выпить и значительно больше. Я до этого не пил, отдавал другим свою норму, а тут перестал быть «белой вороной». И закурил там же, правда, всего на полтора года, после чего оставил эту привычку насовсем.