Сталинские соколы

Полк базировался на поле бывшего совхоза. Ремонтные мастерские и землянки полковых штабных помещений, расположившиеся на краю летного поля, маскировались раскидистой кроной тополей и слоем дерна. Восемь оставшихся самолетов, затянутые камуфляжными сетками в капонирах находились там же. Личный состав жил в деревенских избах неподалеку. Я и еще двое летчиков жили в такой избе у хозяйки бабы Вали – женщине лет шестидесяти. Когда слышал я ее «ойкающий» говор, то неизменно вспоминал старую казацкую песню. «Ой, то не вечер, то не вечер. Ой, мне малым мало спалось». У нее был сын, воевавший на фронте где-то под Ржевом, но писем от него больше месяца не было. Мать, переживавшая о судьбе сына и понимавшая что мы, такие же солдаты, имеющие своих матерей, относилась к нам с материнским вниманием. Кормили летный состав для военного времени достаточно, однако вечерами хозяйка часто баловала нас жареной картошкой, залитой домашними яйцами. У бабы Вали также был небольшой прошлогодний запас меда, и она угощала нас сладким тягучим душистым лакомством. Небольшая пасека, которой занимался ушедший на войну сын, была заброшена, а из хозяйства осталось только несколько кур, да взятый у соседки «на вырост» игривый двухнедельный бело-серый котенок. Зверек своей непосредственностью часто веселил нас, и его знали не только мы, жившие у Вали, но и наши техники, и другие члены эскадрильи. Котенок был кошкой, и баба Валя назвала ее Василисой, но имя было длинным и мы, для сокращения, звали ее Васькой. Я где-то слышал пословицу. «любопытство сгубило кошку», именно так и произошло с котенком бабы Вали. Людей он не боялся и по своей кошачьей любознательности часто бегал на аэродром смотреть, что там происходит, особенно когда там был аврал или что-либо привозили. Однажды с подводы разгружали бочки с маслом. Я был возле капонира своего самолета, когда услышал, как закричал кто-то из техников.

– Вот черт, Ваську бочкой придавили!

Он с усилием откатил бочку, Васька с глазами, полными страха и боли, молча поползла на передних лапах. Она не мяукала, но задние лапы безжизненно волочились по земле.

– Вот горе-то, неси Ваську бабе Вале!

Я взял котенка на руки, видимо был перебит позвоночник.

– Отнесу к полковому доктору.

Врач осмотрел зверька.

– Позвоночник цел, задние лапы теплые, кровоток не нарушен, скорее, придавлены кости таза, возможно, нарушены нервные окончания. Кошки твари живучи, прыгать, конечно, она не будет, но выжить может, пусть отлежится. Если в ближайшие дни не издохнет – будет жить, только инвалидом, а там, может, зарастет да заживет.

Я отнес котенка хозяйке. Баба Валя расплакалась, жалко бедную, ой, куда ее теперь, ни мышей ловить, ни птиц гонять в огороде.

Котенок, отлежавшись неделю в сарае, выжил, но задние лапы беспомощно висели плетьми, а главное, чистоплотный до сей поры котенок, не только не мог ходить по нужде как свои собратья, но и напрочь отказывался нижнюю часть туловища признавать за свою.

– Да, такой не жилец, пулю на него жалко тратить, возьми его за лапы да шваркни башкой об стену и делов! – советовали мне сослуживцы.

Мне стало жаль животину. Котенок, видимо, не забыв мое внимание в день несчастья, смотрел на меня как на бога, и казалось, умолял. «не бросай!». Ладно, думаю, издохнуть Васька всегда успеет. Лишних забот мне не надо, но зверя жаль. Я взял сумку от противогаза, для герметичности выстелил дно резиной от лопнувшего колеса, а сверху застелил «сменной» соломой. Кошка хорошо помещалась в застегнутую сумку, при желании вытащив голову и передние лапы, а задними оттолкнуться она не могла, поэтому сидела там вполне безопасно. Пускай летает со мной, будет кошка-штурмовик. Я не истребитель, вверх тормашками не вишу, из кабины не выпадет, а если собьют, так ведь она без меня все равно не жилец. Товарищи отнеслись к новой роли Васьки с юмором, но без понимания.

– Охота тебе, такая морока?!

– А что – говорю, – она всеядная, ест не много, моей летной нормы на двоих хватит, одна забота – менять солому, чтобы не пахло, да мыть ее задницу. Если ее из-за войны покалечило, так пусть в кабине штурмовика внесет свою лепту в победу, отомстит войне, летают же экипажи с собаками и кошками! Я действительно где-то слышал, что у немцев есть летчик-истребитель, летающий с овчаркой, а под Москвой наш летчик летает с котенком.

Пока мы ждали хоть какого-то пополнения техникой, обстановка на фронте стремительно менялась не в нашу пользу. В небе господствовала немецкая авиация. Наш аэродром находился на достаточном удалении от фронта и еще ни разу не подвергался налету, но вот Сталинград – цель немецкого наступления, такой участи не избежал. 23 августа фашисты подвергли город первому разрушительному налету, погибло много мирных жителей. Теперь нам окончательно стало понятно, где будет последний рубеж наземной обороны.