Сталинские соколы

Опять отступаем, но хоть самолеты не бросаем. А как же авиамеханик Ившин, отправившийся на поиски упавших самолетов? Будем надеяться, что группа успеет вернуться до общего отхода. В любой момент могут ударить немецкие бомбардировщики, если разбомбят поле, уже не взлетим. Можно было попытаться помочь обороняющимся частям силами оставшихся штурмовиков, но приказ был спасать технику, и мы поднялись в воздух, взяв курс на Дон.

Василий Ившин в часть не вернулся, предположили, что попал в плен. За успешный боевой вылет начальство пообещало представить нас к наградам. После возвращения в родную часть, с учетом общих потерь, не получив наград и званий, я уже стал считаться «стариком», что давало мне общее уважение боевых товарищей. Коллеги с моим мнением считались, а командиры знали, что меня можно отправлять на любые ответственные задания. Что касается личных страхов, тут я пока умолчу.

12 августа выдался жарким во всех отношениях. С раннего утра, считай с ночи, несколько самолетов 688-й ШАП приняли участие в налете на немецкий аэродром Обливское. От «нас» летали штурман полка Скляров и зам. командира эскадрильи Бибишев, чьим ведомым я был в налете на транспорты. Группа вернулась домой без потерь, доложив об уничтожении нескольких десятков самолетов. Я в налете не участвовал. Мы готовились к иному заданию. Звено из четырех Ил-2 должно было нанести удар в прифронтовой тыл в районе станции Нижнее-Чирской, где располагался железнодорожный мост через Дон, захваченный немцами несколько дней назад. По нему немцы организовали движение поездов. В нашу задачу входило сорвать железнодорожные перевозки. Возглавлял звено командир эскадрильи, двадцатичетырехлетний Толя Кадомцев, его ведомым был назначен двадцатиоднолетний старший сержант Елашкин, моим ведущим стал лейтенант зам. командира эскадрильи Иосиф Ситник – самый старший в нашей группе, лет тридцати пяти. Поднялись в воздух утром в 7.45. В воздухе дымка, то ли природа бузит, то ли идет дым от пожарищ, но облака редкие и высокие, день как день. Поднялись на километр. Нас сопровождает эскадрилья из восьми И-16. Наконец то, через год войны, начальство уяснило пагубность вылетов без истребительного прикрытия, сколько остовов илов и останков летчиков остались лежать в бескрайних просторах России за этот роковой год.

Когда мы пересекали Дон, нас заметили немецкие истребители, И-16 удалось связать противника боем. За линией фронта ПВО било не сильно, фрицы наступали, наступали быстро, не оборудуя стационарных позиций. Мы прошли железный мост, и пошли вдоль линии железной дороги, долго лететь не пришлось, в направлении линии фронта шел одиночный состав. Мы разошлись, став в круг для удара. В одном заходе, нарушив предписание, я в пологом пикировании атаковал состав 132-мм РСами, а на выходе сбросил все четыре пятидесятикилограммовые фугаски. «Сталинский наряд», ввиду полета в глубь вражеской территории, мы проигнорировали. Я видел, что попал в вагон. Интересно, в момент атаки страха не было, на земле перед вылетом, бывало, потрясет, но в бою – нет. Стрелял я метко, видимо был у меня такой дар воздушного снайпера, во всяком случае – выше средней статистики, это подтверждали все мои боевые вылеты.

«Ястребки» старались, как могли, но по всему было видно, что «Ишачки», проигрывая в скорости, уступали инициативу. Надо было драпать домой, тем более что состав, перевозивший технику, мы накрыли, я видел, как после второго захода Кадомцева взорвался паровоз.

Прошли «батюшку-Дон», как называют реку местные казаки. Дон, сколько битв видел ты за свою историю, сколько воинской крови стекло в твои воды. еще аланы и тюрки бились из-за тебя в великой степи, а затем, где-то здесь сходились полки Мамая и Дмитрия.

Уже над нашей территорией нас сзади атаковал одиночный двухмоторный истребитель. Самолет Толи Кадомцева был сбит, но командир выпрыгнул. Самолеты Елашкина и Ситника получили повреждения, но тянули домой. Немец сделал заход на меня, но, промазав, развернулся в сторону своих. Судьба во второй раз хранила меня, отводя истребители. На аэродром сел я один, причем самолет не получил повреждений. Кадомцев вернулся в часть на следующий день живой и невредимый. Женя Елашкин и Иосиф Ситник погибли, их нашли у разбившихся самолетов недалеко друг от друга, рядом и похоронили. В воздушном бою погибло два истребителя. Немцы потеряли два самолета, один из них тот, что атаковал нас, был сбит возвращающейся за нами шестеркой И-16 и упал в расположение советских войск.

Битва продолжалась, мы оборонялись, немцы подходили танковыми колоннами. В районе Калача и Абганерово противник сосредотачивает свежие силы.

Лето очень жаркое, температура на солнце больше сорока градусов, много пыли. Пыль оседает на одежде и лице, попадает в глаза, забивает фильтры. Спасаясь от жары и пыли, по аэродрому ходим голыми по пояс, моемся водой из противопожарных бочек или бегаем к ближайшей речушке. Техникам хуже, они всегда в масле и, прежде чем мыться водой, вынуждены протирать себя ветошью, смоченной в бензине.