Сталинские соколы

В Воронеже я встретил своего знакомого подполковника Николая Малышева – командира 430-го ШАП, летчика-испытателя, инструктора на Ил-2. Я познакомился с ним во время переучивания на штурмовик. Его полк был сформирован в начале июля из летчиков-испытателей завода № 18 и брошен на Западный фронт. Несмотря на опыт пилотов, прекрасно владеющих Ил-2, за первую неделю боев полк потерял шестьдесят процентов машин и половину личного состава. В результате он был расформирован, а оставшихся летчиков отозвали из действующей армии. Потери испытателей надо было восполнить, и Малышев предложил мне работу заводского испытателя. Предложил с моего намека, ну а какой был у меня выход. проситься о переводе в пехоту, летать на передовую-то я не боялся? Мою кандидатуру утвердили на заводе, но должны были согласовать в НИИ ВВС, и я отправился в Ногинск, а затем и в Москву. Столицу застал я на осадном положении, задержавшись до начала октября. Немец был близко, вопрос. «удержим или нет», – оставался открытым. В городе было полно беженцев, началось мародерство. 16 октября я шел по одной из улиц окраины города. Меня заинтересовал шум и людские крики за углом, я пошел по направлению к источнику заварушки. Толпа грабила продуктовый склад, почему-то оставленный без охраны, или охрана сама принимала в этом участие. Я подошел ближе. Группа людей выносила из взломанных дверей какие-то ящики, кого-то били в стороне. Понятно, что никакая власть не могла санкционировать подобное. Я подошел еще ближе.

– Граждане, что тут происходит!? – задал я риторический вопрос, понимая, что здесь нет более реального представителя власти, чем я. В ответ послышалось.

– Бей красноперого!

– Да это не «красноперый», это сталинский летун, иди, пока цел, скоро коммунистам и жидам конец настанет!

Толпа была настроена агрессивно. Я расстегнул пальто и достал пистолет.

– Да он угрожает, сука подколодная!

Я сделал предупредительный выстрел в воздух и, направив ствол на толпу, прошипел.

– Прекратить безобразие, сволочи, пристрелю!

Народ угомонился с угрозами, но грабить не перестал. На выстрел прибежали старшина лет пятидесяти и два молоденьких милиционера, толпа бросилась врассыпную. Старшина, оставив подчиненных у входа, зашел в открытый склад и вышел через несколько минут, неся в руках сверток.

– На, держи, служивый! Тут все равно уж поживились, это тебе за помощь! Не равен час, немцам достанется – сказал он шепотом, чтобы не слышали его сотрудники. Теперь от таких, как ты, все зависит, скоро на фронт?

Мне нечего было ответить пожилому милицейскому старшине и я, молча, пожав плечами, пошел дальше. В свертке оказались бутылка водки и два килограмма осетровой икры.

Интересно было народное отношение к немцам. их боялись, могли ненавидеть, но, однозначно, уважали. Такое отношение было и у населения, и у армии. Надо сказать, и я, отчасти, разделял всеобщие настроения. «Сила немецкого оружия», их победы в Европе были растиражированы и возвеличены нашей же пропагандой, ведь мы два года были союзниками, немцев действительно считали непобедимыми. При таком отношении к захватчикам не удивительно, что население готовилось к оккупации, а солдаты бросали позиции и сдавались или драпали в тыл. Конечно не все, но многие. Данные о наших потерях и пленных были засекречены, но даже из отрывочной информации и, видя продвижение фронта на восток, как офицер, я понимал, что Красная армия в целом не готова противостоять Вермахту и Люфтваффе.

Меня утвердили в качестве штатного испытателя, и я вернулся в Воронеж, приняв участие в эвакуации завода в Куйбышев. С большим трудом мне удалось перевести в Куйбышев семью. Зима сорок первого – сорок второго годов выдалась трудной и холодной. Но мы держались, как и держалась вся страна.

В работе мои внезапно возникшие страхи притупились, и меня ела совесть. почему я, боевой летчик, отсиживаюсь в тылу, когда большинство моих коллег сражаются на фронте. Теперь я все больше стал испытывать постоянное чувство не страха, а стыда. До этого я все время бежал от войны, но весной 1942 года я, без долгих объяснений в семье, подал рапорт о переводе на фронт и в конце мая был направлен в 688-й Штурмовой Авиационный Полк, еще недоукомплектованный самолетами и личным составом. Полк готовился к отправке на Юго-Западный фронт и в начале июля собрался на тыловом армейском аэродроме Бобров, юго-восточнее Воронежа. К 14 июля формирование полка завершилось. Мы получили самолеты Ил-2 более поздней серии, чем тот, который спас мне жизнь, дотянув до Лиды и который израненным, но не побежденным, я бросил на приграничном аэродроме. Основным отличием модифицированных цельнометаллических штурмовиков от первых Илов была замена пушек ШВАК на пушки ВЯ с большей начальной скоростью и массой снаряда, но меньшей скорострельностью.