Сталинский неонеп

Раскрывая истинный смысл настойчивых упоминаний в советской печати о многочисленных шпионах, проникших в зарубежные компартии, Троцкий писал: «В СССР расстреляно за годы сталинского самодержавия не малое число иностранных коммунистов-оппозиционеров… Не будет ничего удивительного, если агенты Коминтерна объявят всех расстрелянных и арестованных в СССР иностранных коммунистов „шпионами иностранных разведок“» [423]. В этих условиях выживали и тем более продвигались на высокие посты в своих партиях и в аппарате Коминтерна лишь те, кто усваивал беспрекословный конформизм, безоговорочно оправдывая и прославляя всё, что происходило в СССР. По словам А. Лондона, «годы борьбы, привычка к партийной дисциплине, всё наше прошлое воспитание приучили нас к мысли, что партия никогда не ошибается, что СССР всегда прав» [424].

Такое же отношение к СССР эмиссары Коминтерна пытались внушить и зарубежным коммунистам, действовавшим у себя на родине. О методах, которыми это достигалось, выразительно рассказывается А. Кестлером в романе «Слепящая тьма» [425]. Одна из сюжетных линий романа связана с изображением событий в бельгийской компартии. После её призыва к экономическому бойкоту поспешно вооружавшихся фашистских государств коммунистически настроенные докеры отказались обслуживать корабли, везущие стратегическое сырьё в Германию. В разгар забастовки в порт прибыла флотилия советских кораблей. Прервав забастовку, докеры принялись с энтузиазмом разгружать суда, следовавшие под красным флагом. Однако в процессе этой разгрузки обнаружилось, что флотилия привезла руду, предназначенную для германской военной промышленности. Буржуазная печать издевалась над коммунистами, нарушившими собственный призыв. Несмотря ни на что, ЦК компартии дал приказ о продолжении разгрузки. После этого большинство коммунистов порвало с партией.

Новый экономический спад пополнил ряды фактически распавшейся партии, позволил ей вновь обрести силу. Спустя некоторое время партия вновь призвала к бойкоту — на этот раз Италии, развязавшей колониальную войну в Абиссинии. В эти дни, когда престиж компартии опять высоко поднялся, в порт прибыла новая советская флотилия — она везла Италии нефть.

Для разъяснения «новой ситуации» в Бельгию был направлен известный советский коммунист Рубашов, который заявил партийному комитету докеров, что их «романтические жесты» неуместны, поскольку они помогают буржуазным государствам вытеснить страну Победившей Революции с мирового рынка. Помощь Советскому Союзу представляет «святой долг» рабочих всего мира, и поэтому бойкот следует отменить. Члены комитета и их руководитель по кличке Малютка Леви ответили: «Слова такие уже слышали. Ваша страна должна быть честной. Вы толкуете о солидарности рабочих и о разных там жертвах и железной дисциплине, а сами посылаете штрейкбрехерский флот».

Дальнейшие события развивались по разработанному в Москве плану: спустя несколько дней члены комитета были исключены из партии, а в партийной печати появилась статья, «разоблачающая» их руководителя как провокатора. Ещё через три дня Малютка Леви повесился [426].

Имея в виду подобные сталинские внешнеполитические акции, в которых тугим узлом были завязаны советская дипломатия и Коминтерн, Троцкий в 1936 году писал о необходимости борьбы против сделок правящей советской касты «с империализмом за счёт интересов СССР и международной революции» [427].

Для того, чтобы подчинить политику Коминтерна и входивших в него партий целям обеспечения благоприятных внешнеполитических условий для СССР (в том виде, как их понимал Сталин), требовалось очистить эти организации от самостоятельно мыслящих людей. Большинство основателей Коминтерна, его руководителей ленинского периода, либо сами вышли из него, либо были изгнаны в ходе борьбы с многочисленными оппозициями и «уклонами». Аппарат Коминтерна предельно бюрократизировался, его верхи политически развращались, воспитывались в духе раболепия перед Москвой. Самое мощное в истории международное политическое движение подпало под безраздельное влияние сталинистов. После многочисленных чисток Коминтерна, во главе входивших в него партий зачастую оказывались люди политически недалёкие и недальновидные, но владевшие, подобно Сталину — корифею политической провокации — мастерством политических интриг и расправ, направленных прежде всего против инакомыслящих в собственных рядах.