«Сталинский питомец» — Николай Ежов

В своих выступлениях после вступительного слова Ежова руководители региональных НКВД подчеркивали необходимость продолжения массовых операций и назначения дополнительных лимитов. Позднее на следствии Алексей Наседкин, бывший начальник управления НКВД по Смоленской области, а с мая 1938 года наркомвнудел БССР, так описал обстановку на конференции: «Характерным в этом отношении было совещание нач. УНКВД в январе м-це 1938 г., на котором Ежов одобряя действие тех нач. УНКВД, которые приводили “астрономические” цифры репрессированных, так например: нач. УНКВД по Западно-Сибирскому Краю привел цифру 55 тысяч арестованных, Дмитриев по Свердловской области — 40 тысяч человек, Берман по Белоруссии 60 тысяч человек, Успенский по Оренбургу 40 тысяч человек, Люшков по Дальнему Востоку 70 тысяч человек, Реденс по Московской области 50 тысяч человек. Украинские начальники НКВД каждый приводил цифры арестованных от 30 до 40 тысяч человек. Ежов, выслушав эти цифры арестованных в заключительном слове “отличившихся”, похвалил и прямо заявил, что безусловно кое-где имели место перегибы, как например: у Журавлева в Куйбышеве, который по указанию Постышева пересадил весь партийный актив области, но тут же сказал, что “при такой операции, при таком размахе ошибки неизбежны. Мы это учитываем и считаемся с этим”»{546}.

25 января в заключительном выступлении на конференции Ежов высказался за продолжение массовых операций и работы троек. Но он также отметил временный характер кампании и намекнул, что в какой-то момент она будет окончена: «Тем не менее в отношении сохранения троек, а когда мы говорим о сохранении троек, мы имеем ввиду продолжение массовой операции, потому что они не должны существовать вне времени и вне пространства, кого-то надо репрессировать, кого-то надо стрелять, значит речь идет о лимитах»{547}. По его мнению, «кулацкая операция» (приказ № 00447) была успешной: «Вы говорите, что операция по кулакам прошла блестяще. Мало сказать — блестяще. Важно, кто поддержал эту операцию: колхозник, мужик — он вас поддерживал». Но обе массовые операции — и «кулацкую» и «национальные», — по мнению Ежова, следовало продолжать: «Хотя эти операции и ограничены были сроками моих приказов, но тем не менее я думаю, что эти операции можно будет проводить и дальше»{548}.

Следует отметить, что к тому времени в большинстве регионов «кулацкая» операция уже завершалась. 1 февраля 1938 года в соответствии с приказом № 00447 было осуждено около 600 тысяч человек; после этой даты большие дополнительные лимиты были выделены только Украине (30 тысяч, 17 февраля) и Дальнему Востоку (20 тысяч, 31 июля){549}. С другой стороны, кампания во исполнение «национальных» приказов, заключавшаяся в репрессировании поляков, немцев, латышей и прочих, набирала обороты. Перенос акцента на «ликвидацию людской базы иностранных разведок» был предопределен некоторыми высказываниями Ежова во время его выступления на январском совещании руководителей НКВД. Он, например, особо настаивал на продолжении репрессий против поляков и перебежчиков из Польши{550}.

Безусловно, Ежов был вынужден упомянуть о «перегибах» на местах, в основном коснувшись многочисленных жалоб, поступивших в ЦК с периферии. Он мягко пожурил за недостатки начальника управления НКВД по Орджоникидзевскому краю П.Ф. Булаха, который увлекся раскрытием несуществующих заговоров: «У многих это перебарщивание есть. кое-где нас заставляет враг спровоцировать и поставить в неважное положение, как это было с тов. Булахом, заявление за заявлением сыпались к нам». Ежов подводил к мысли, что винить в этом следовало «врагов», потому что они используют террор в своих провокационных целях, запутывая расследование и подавая ложные сигналы НКВД, тогда как честные и исполнительные чекисты кое-где находятся всецело под их влиянием{551}. За десять минут до этого, однако, он расхваливал Булаха как «отличного оперативника», — и критика Ежова прозвучала по-дружески, — перекладывая всю ответственность за ошибки этого руководителя на «врагов» в его окружении. В целом январское совещание глав НКВД отнюдь не демонстрировало готовность Ежова и верхушки НКВД нацелиться на борьбу с местными перегибами, в отличие от партийного руководства. Массовые операции шли своим ходом, независимо от партийной чистки.