Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

Один из важнейших периодов для судьбы украинских земель начался в феврале 1917 года. К этому моменту представления интеллектуальной элиты о том, кем является население юго-западной части Российской империи — самостоятельной нацией или этнографической группой (т. е. украинцами или малороссами), — отличались достаточной вариативностью: всю вторую половину XIX и начало XX в. велись ожесточенные дискуссии о единстве «русских племен» и значимости этнических и культурных различий между великороссами и малороссами. В период Первой мировой войны «украинский вопрос» окончательно приобрел политическую окраску, и «борьба украинца с малороссом»[122] перешла в практическую плоскость. «На Украине — народ украинский»[123], — заявляли лидеры украинского национального движения, настаивая на необходимости реализации своих политических планов. Настоящее имя украинцев — малороссы, т. е. русские Малой Руси, настаивали их противники[124].

После февраля 1917 г. стало очевидно, что на прежних условиях государство существовать не может, и характерная для российской империи система управления различными регионами должна быть пересмотрена. В российском общественном мнении существовали различные представления о путях решения «украинского вопроса»: широко обсуждалась идея децентрализации территориального устройства государства, проблема автономии и федерации. Власть на украинских землях менялась несколько раз. Как заметил М. А. Булгаков, «по счету киевлян у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил»[125]. Сторонникам различных национальных проектов удалось в это время попробовать воплотить в жизнь свое видение будущего государственного устройства Украины, причем многие из них вынуждены были корректировать свои первоначальные планы с учетом не только внутреннего, но и внешнего положения: на политическую ситуацию на украинских землях пытались активно воздействовать Германия и Польша.

Михаил Сергеевич Грушевский (1866–1934) — украинский и советский историк, общественный и политический деятель, революционер

На украинских землях активно заявила о себе образовавшаяся Центральная рада, поставившая вопрос о том, кто должен управлять этим регионом. Лидеры украинского движения заявили о своей готовности взять ответственность за положение дел на Украине и поставили вопрос о самоуправлении украинских земель и развертывании широкой кампании по украинизации общественной жизни. Как писал один из лидеров украинского движения, историк и политический деятель М. С. Грушевский (апрель 1917 г.), украинцы хотят «широкую национально-территориальную автономию Украины в составе Федеративной Российской Республики»[126]. Подобные заявления Временное правительство встречало довольно прохладно и отнюдь не стремилось удовлетворять все украинские требования. К тому же часть российского политического лагеря встретила украинизационные претензии сторонников Грушевского весьма настороженно, поскольку многие, вслед за известным политиком и публицистом, киевлянином В. В. Шульгиным, считали: «Отдельного украинского народа не существует; народ, населяющий южные губернии, всегда называл себя русским, и должен и впредь так называться»[127].

Находившиеся в другой части политического спектра большевики, еще на своем II съезде в 1903 году поддержавшие право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства, устами своего лидера В. И. Ленина заявили о необходимости удовлетворить условия украинцев, «обеспечить им, как и всем иноплеменникам в России, полную свободу, вплоть до свободы отделения»[128]. Для большевиков провозглашение права на самоопределение вплоть до отделения было в определенной степени мерой вынужденной. Будучи сторонниками крупного централизованного государства, которое трактовалось как «громадный исторический шаг вперед от средневековой раздробленности к будущему социалистическому единству всего мира»[129], большевики поддержали право на отделение «ввиду черносотенного великорусского национализма»: «Мы в принципе против федерации — она ослабляет экономическую связь, она негодный тип для одного государства. …Мы за автономию для всех частей, мы за право отделения (а не за отделение всех!), автономия есть наш план устройства демократического государства. <…> Право на самоопределение есть исключение из нашей общей посылки централизма»[130].