Сталину

Накажу я стукача лагерями,
Пусть сидит да и сгниет там в молчанье.
А жена его стояла под дверями,
Узелок ему связала на прощанье.

В Царство Божие ведут лагерями.

Господь Бог опять берется за котомку.
И Апостол Петр стоит под дверями,
Повторяя: «Материлась негромко».

Господь Бог опять берется за узел,

Говорит мне: «Моя деточка плачет».
И глаза свои прекрасные сузил,
Ах, как сузил, рядом кумушки судачат.

В Царство Божие идут за блинами,

С макарошками и кашкой, иуды.
И пошли мы все оттуда с кивками,
Покивали, покивали – не чудо.

А в Раю опять Апостолам не верю,

Что не спали под Вечерю Господню.
А стукачика жена кашу варит
С солью, маслом и пивком на сегодня.

Расскажи-ка мне, отец, про медали,

Про медали про свои фронтовые,
Мы тебя, сказала мама, не ждали,
Мы дождались, а ты дал чаевые.

Водку жрали мы с тобою, старушка.

Надей звали ее, ту свиристелку.
Скажет Пушкин: «На, держи, твоя
кружка;
Вот и дружка, пирожки на тарелке».

«Ты смотри, – мне скажет Пушкин, —

гуляют,
Как гуляют они, милые, вместе!»
И втроем мы из этой из кружки,
Пушкин, Дуська – да, и Дусечка
с тестем.

И живет опять одна мама Маша,

Мама Маша так однажды сказала:
«Погляди-ка, вот и доченька Даша
Кашку с пивом из тарелки лизала».

Погляди, вот пирожки на тарелке.

В Царство Божие пошли за блинами.
А в Москве я постояла на Стрелке,
Там стояли старики с орденами.

В Царство Божие ведет та дорожка.

Но мне, видимо, опять показалось,
Что подонки на дорожке немножко
Чуть подальше пошли, эка жалость.

Эка жалость, скоко денег уплыло.

Вот вам, братцы, я опять шизофреник.
И меня опять иуда казнила,
Эко денег у меня, эко денег.

Это вам не шульки-бульки, иуды.

Это жизнь, и вся любовь, и поеду
Я отсюда в лагеря, но не буду
Возвращаться я к Арону-соседу.

Дочку маленькую звали Аришка,

У Аришечки животик раздутый.
А любовника мово звали Мишкой,
То-то важный, то-то ходит надутый.

Долго ль будешь пухнуть тут, на морозце?

На морозце ты, несчастная, стояла.
Богоматерь очень тихая просто:
«Ты подумай», – улыбнувшись, сказала.

Посижу я, погляжу на куплетик.

Ах, игрушечка вышла, не песня.
Как бы вовсе нам не вышел билетик
На то кладбище на Красной на Пресне.

И стою я под окном у иуды.

«Стой». – Стою я и молчу со свекровью.
Боже, Боже, я надеялась на чудо,
Чудо вышло все, как пулька под бровью.

И Апостол Петр опять поклонится.

Это он тогда сказал: «Бог с Тобою!»
А теперь что мне, наш Боже, приснится,
Как когда-нибудь глаза я закрою?

И стою я под окном, под окошком.

«Стой». Стою я и не крикну ни разу.
Господи, я все надеялась и верила.
Господи, скажи, где чудо.

9 ноября 2002 г.

Поэтесса. 40-е годы