Сталкер

Я прячу ноутбук обратно в сумку.

— Вообще-то, да, учитывая, что ты сделала то же самое со мной.

— Это не одно и то же.

Блядь, она чертовски раздражает меня своим криком, словно пытается убедить саму себя.

— Это как разодно и то же, — отвечаю я, глядя ей в глаза.

— Я едва ли помещаюсь в этой клетке. Здесь невозможно даже стоять. И ты собираешься сравнивать ее с тюрьмой?

Меня охватывает ярость, и я делаю рывок к ней, хватаю за воротник ее платья и притягиваю к себе.

— Послушай сюда, красотка. Время, проведенное мною в тюрьме, было отстойным. Ты не захочешь знать, скольких мужчин мне пришлось избить, чтобы сохранить себе жизнь. Не захочешь узнать, что мужчины там делают. Блядь, я рад, что ни разу не ронял мыло. Но видел, как мужиков превращают в «женушек». Ты имеешь хоть малейшее гребаное понятие, что там за жизнь?

Она качает головой, но не теряет решимости, что делает нас отличной парой.

— Нет, не знаешь, и ты права, моя камера выглядела иначе. Но ты заслуживаешь гораздо, гораздо худшего, чем это.

— Почему? За то, что посадила тебя?

— За то, что такая же, как я… только хуже. И ты знаешь точно, почему, так что прекрати спрашивать. Прекрати пытаться доказать свою правоту. Ты не права, и если не поверишь в это, я тебя заставлю.

— Тогда почему ты попросту не убьешь меня? Если я такая преступница? — спрашивает она, когда я отпускаю ее.

— Потому что я решил, что не буду спешить и посмакую каждую секунду твоего наказания так долго, как только смогу.

— Психопат, — произносит она, морщась. — Больной на голову ублюдок.

— Спасибо, — отвечаю я. — В смысле, за то, что заразила.

Когда злость перекашивает ее лицо, я улыбаюсь ей. Люблю этот взгляд. Ярость и смятение четко прослеживаются на ее лице, что приносит мне незабываемое наслаждение. Словно она наконец-то испытывает то, что мне приходилось выносить все эти годы. Сладкая безжалостная месть.

Я наклоняюсь ближе к клетке и восхищаюсь видом своей заложницы. Она по-прежнему красивая, какой и была всегда, с розовыми щеками и такими же губами, такими манящими… словно у соблазнительницы, только с плохими последствиями. Потому что такие убивают.

Она не паинька, несмотря на то, как выглядит. Ей нравится играть с людьми, оплетать их сердца ложью. Но я не дурак, и не попадусь в ее паутину. Это не означает, что мне нужно держаться на безопасном расстоянии, по всей видимости, я должен подобраться как можно ближе, чтобы причинить ей боль. Настолько близко, что она не сможет отличить боль от удовольствия. Я хочу, чтобы она испытала и то, и другое, чтобы я мог сломать ее морально и эмоционально.

Но сначала я получу от нее все, что мне нужно. Теперь, когда она на расстоянии вытянутой руки, у меня наконец-то есть шанс воплотить все свои фантазии, которые я лелеял с первого дня своего заключения. О, как много раз мысли о том, чтобы поцеловать эти сладкие, полные яда губы и ворваться членом в ее влажные складки, доводили меня до грани безумной похоти вместе с яростью.

И вот она, сидит в клетке, смотрит на меня своими глазами куколки с припухшими губами, готовая принять меня. Блядь.

— Что ты делаешь? — медленно спрашивает она, словно пытаясь понять меня. Можно подумать, это возможно. Я сам себя не понимаю. И я, как пить дать, не понимаю противоречивые чувства, которые испытываю сейчас. Словно, с одной стороны, я хочу трахнуть ее так, чтобы она забыла собственное имя, а с другой — хочу вырвать сердце у нее из груди.

Нелегкий выбор.

Тянусь в клетку и хватаю ее за подбородок.

— Любуюсь своей жертвой.

Она пытается увернуться от руки, но я перехватываю ее за запястье и качаю головой.

— Не-а. Если хочешь, чтобы я был милым, придется вести себя хорошо.

— Ты не бываешь милым, — говорит она.

Я улыбаюсь.

— Хммм… здесь ты, может, и права.

— Однажды, — добавляет она.

— Что — однажды?

— Ты был милым… однажды.

Моя улыбка исчезает.

— Все было ложью. Подделкой. Как и ты.

Боль в ее глазах — словно бальзам для моей души.

— Ты не серьезно. Ты всего лишь хочешь причинить мне боль.

— Может, хочу, может, и нет. У меня получается? — насмехаюсь я.

— О, пойди трахни себя, — бурчит она, хмурясь.

— Не выйдет, но если хорошо попросишь, возможно, позже я трахну тебя.

Она морщится.

— Словно я тебе позволю.

Поворачивая ее голову пальцами, я наклоняюсь ближе и шепчу ей на ухо:

— Ложь. Мы с тобой оба знаем, что ты никогда не могла и не сможешь мне сопротивляться.

Я не могу противиться желанию пройтись языком по ее шее. Всего одна проба, и дрожь проходится по моему позвоночнику. Блядь, она все такая же сладкая, как я помню, и эти мурашки на ее коже только усиливают мое возбуждение.

Я поворачиваю ее голову к себе и улыбаюсь.

— Попробуй отрицать это, Ванесса. Ты не сможешь, и я никогда не поверю тебе. Видишь ли, я знаю тебя. Знаю, кто ты, что ты, и ты никогда не сможешь спрятаться за своей ложью. Не от меня.

Она сглатывает, дрожа всем телом, пока я всматриваюсь глубоко в ее глаза, впитывая страх, который в них остался, а затем обрушиваю свои губы на ее.