Сталкер-югенд

  − Ой, ли? Большинство готово спасать мир. В этом мы сильны. Но когда потребуется спасти одного, не самого нужного, не самого ценного, не самого лучшего, мы, оказываемся, не готовы. Так что, спасать всех и каждого это легко, а спасти одного? Хотя бы одного. Это трудно.

  − А когда приступать? - болтовня Мгебо притомила Чили.

  ˮСама тоже хороша, развесила уши,ˮ − упрекнула себя девушка. Но больше чем длинная речь пузатого носителя личинок её смущал вопрос о её взаимоотношениях с Пахой. А какие у нее с ним взаимоотношения? - ˮДаже петтингом не побаловались.ˮ

  − Завтра. С полудня и до заката. Поверьте, семь-восемь часов немалый срок.

  − Я выдержу, − пообещала Чили.

  − Очень на это рассчитываю, − Мгебо сложил руки пред собой. - Надеюсь.

  Он молился. Чили ловила отдельные фразы, слова, но смысл молитвы для нее темен. Вроде песни на иностранном языке. Классная, а про что не понять.

  − Вам стоит набраться сил, − обратился к ней Мгебо, закончив молитву. - Вторая спальня напротив пахиной. Занимайте.

  − А вы?

  − У меня осталось слишком мало времени, тратить его на сон. Поэтому я покараулю нашего друга.

  Чили недоверчиво покосилась на Мгебо.

  − Он попытается, − уверен толстяк.

  − Но он, же не справится один!

  − Однако, почему-то упорствует. Не подскажите почему?

  − И не представляю.

  − Вот именно. Давай сойдемся на его ослином упрямстве. Так по крайне мере понятно.

  − А на самом деле?

  − А на самом деле.... Ответ мы... ты узнаешь завтра. Первая, − толстяк впервые в разговоре невежливо ,,тыкнулˮ.

  Девушка послушно добрела до спальни и рухнула в кровать. Голова еще не коснулась подушки, а она уже спала.

  Сон темен как омут в половодье. Но даже сквозь него она слышала, как Паха просил выпустить его. Долбился в дверь. Ей почудилась, плакал.

  Десять часов не назовешь ранним утром. Приятное солнце, заливало кухню и вместе с ароматом жаренных картофельных лепешек, создавало просто чудесное волшебство.

  Паха выполз из своей комнаты на четвереньках. Чили хотела ему помочь, но Мгебо остановил.

  − Он справится.

  Сказал нарочито громко. Паха услышал. Встал рывком, чтобы тут же уткнуться лицом в стену. Из-за боли не мог дышать. Переборол, переупрямил боль. Прижимая руку к боку, доковылял до стула и упал на него.

  − Есть будешь?

  − Нет.

  − А чай!

  − Неет! - не сумел крикнуть Паха, и просто долго выдохнул. Боль не позволила драть глотку.

  − Тебе нужно.

  − Я знаю, что мне нужно.

  − Как ты? - выручила Чили, вмешиваясь. Перепираться могут долго, но она на стороне Пахи.

  Тот только помотал головой - не спрашивай! И вправду, выглядел он не краше покойника. Бледный, под глаза черные круги, на подбородке корки крови.

  − Я с тобой, − сказал Чили.

  − Здесь останешься, − приказал Паха. В твердость слов он вложил остатки сил. Обреченно ткнулся лбом в сложенные руки.

  − Я помогу.

  − Нет, сказано.

  − А я сказала, да! - ровным уверенным голосом объявила Чили.

  Паха поднял на нее осунувшееся лицо.

  ˮНу, хоть ты не лезь,ˮ − молил он взглядом.

  − Тебе необходима помощь, − попросилась в помощники девушка. - Ты не сможешь один.

  − Я сам. Сам....

  Паха отрывисто задышал. Напрягся. Мгебо стоявший неподалеку, опередил попытку подняться, быстро прикоснулся. Парня моментально вырубило. Руки бессильно свесились, и он улегся щекой на скатерть.

  − Зачем вы так!? - возмутилась Чили.

  − А вы не поняли? Он собрался идти к пруду. Один.

  − Я же сказала, я с ним.

  − Девочка еще утро! Помнишь, о чем мы говорили? - от волнения Мгебо перешел на ты. - Полдень, не раньше. Полдень! Не надо лишнего геройства. Его не требуется. Просто помоги ему. Помоги.

  Чили насупилась. Да, он говорил и что? Мог бы сделать иначе, по-другому. Но тут же признала, по-другому вышло бы хуже. А так, потеряв сознание, Паха лежал на столе. Ей до ужаса его жалко. Он совсем не напоминал того парня, что так уверенно шел по лесу, разгонял кроков, ловил рыбу, бился с гусятниками. Это бы другой Паха. Незнакомый. Уставший, Почерневший от боли. Чужой.

  Чили старалась не шуметь, не потревожить Паху. Мгебо опять молился. Искал ли он опоры для собственной веры в успех или выпрашивал её у небес? Неужели все так плохо? Провально плохо.

  Прошел час, прежде чем Паха подал признаки жизни. Он с трудом приподнял голову. Еще час ему понадобился очухаться.

  Мгебо кивнул Чили головой.

  ˮНаш выход,ˮ − подбодрила себя девушка.

  − Пойдем, − подхватила она под руку Паху.

  − Я один, − вяло произнес тот, не в силах подняться.

  − Конечно, сам, − не стала перечить Чили.

   Мгебо моргнул, одобрив её дипломатичность.

  Возились минут пять, прежде чем Паха смог подняться. Сделать шаг еще минута. Чили подставила плечо.

  − Тут рядом, − говорила она, отвлекая парня от войны с собственной болью. А то, что больно, ему не утаить. Зрачки почти на все радужки глаз, зубы стиснуты, дыхание прерывистое, с перебоями.

  Что двигало её решимостью? Чувства к Пахе? Какие? Влюбленность, благодарность, долг? Есть ли разница? Все мы пленники своих заблуждений и своих представлений как должно поступать. Иногда мы угадываем и радуемся. Иногда промахиваемся и огорчаемся. Не страшно. Оставаться равнодушным, забронзоветь в ничегонеделанье, вот это уже беда из бед!