Сталки и компания

– Никонда не оставят в покое вас, – сказала мамаша Ио. – Пойду посчитаю, мои хорошие. – Она выкатилась в другую комнату, чтобы составить счет.

– Мэри, – неожиданно произнес Сталки голосом, полным трагизма. – Любишь ли ты мяня, Мэри?

– Во дает! Я те говорила это, когда ты вот такого росточку был! – ответила девица.

– Вишь того, на улице? – спросил Сталки, показывая на ничего не подозревающего Талки. – Ни одна девица никода в жизни не целовала его, Мэри. Жалко ведь!

– А я-то тут при чем? Думаю, все будет, конда природа захотит, – она задумчиво закивала головой. – Ты ведь никогда не будяшь целоваться, если не захотишь?

– Дам те полкроны, если поцелуешься с ним, – сказал Сталки, доставая монету.

Полкроны было более чем достаточно для Мэри Ио, да и шутка была ничего, но...

– Ты боишься, – сказал Мактурк, психологически точно выбрав нужный момент.

– Да-а! – отозвался Жук, зная ее слабое место. – В Нортхеме ни одна девица и думать бы не стала. А ты ведь такая красавица!

Мактурк поставил ногу к двери, чтобы мамаша Ио не вернулась в неподходящий момент, поскольку по лицу Мэри видно было, что она решилась. В результате Талки обнаружил, что путь ему перегородила высокая дщерь Девоншира... графства, под солнцем которого легко раздаются поцелуи и наслаждения. Он вежливо отодвинулся в сторону. Она на секунду задумалась, а затем положила тяжелую руку ему на плечо.

– Куда ж ты собрался, сладкий?

Через платок, который Сталки прижимал ко рту, он видел, как мальчишка стал пунцовым.

– Дай я тя поцелую! А вас этому в колледже не учат?

Талки обомлел и покачнулся. Торжественно и уверенно Мэри дважды поцеловала его, и незадачливый староста убежал.

Она вошла в магазин, и в глазах ее было написано искреннее недоумение.

– Поцеловала его? – спросил Сталки, отдавая ей деньги.

– Да, конечно! Но, господи мой, он как будто не из колледжа, чуть не расплакался.

– Ну мы-то плакать не будем. Не заставишь нас плакать таким образом, – сказал Мактурк. – Попробуй.

После чего Мэри всех наградила подзатыльниками.

Когда они вышли из магазина с горящими ушами, Сталки торжественно заявил:

– Я думаю, что собрания старост не будет.

– Конечно не будет! – воскликнул Жук. – Послушайте. Если он поцеловал ее, а именно этой версии мы и должны придерживаться, то он циничный, безнравственный хам, и его поведение откровенно непристойно. Confer orationes Regis furiossimii,[123] когда он застукал меня за чтением «Дон Жуана».

– Конечно, он поцеловал ее, – сказал Мактурк. – Посреди улицы. При этом на нем была фуражка школьника!

– Время три-пятьдесят семь пополудни. Отметь это. А ты что думаешь, Жук? – спросил Сталки.

– Ну. Этот же гад честный. Он может сказать, что это его поцеловали.

– И что тогда?

– Ну, тогда! – Жук развеселился от одной мысли. – Не понимаете? Следствием такого поразительного утверждения является то, что шестой класс не может защитить себя от насилия и посягательств. Нужно тогда, чтобы за ними присматривали няньки! Достаточно только шепнуть об этом в колледже. Им потеха! Нам потеха! В любом случае – это потеха.

– Черт возьми! – воскликнул Сталки. – Наш семестр кончается. Ты давай быстро заканчивай свою газетенку, а мы с Турком тебе поможем. Мы зайдем с черного хода. Не будем беспокоить Ранделла.

– Только не нужно играть в козла в огороде, хорошо? – Жук знал, что такое эта помощь, хотя и совсем не прочь был продемонстрировать свою значимость перед друзьями. Небольшое чердачное помещение за типографией Ранделла было его территорией, где он уже представлял себя редактором «Таймс». Здесь, под руководством вымазанного в краске подмастерья, он начал постепенно разбираться в наборной кассе и считал себя опытным наборщиком.

Школьная газета, набранная в печатных формах, лежала на каменном столе, рядом лежала корректура, но ни за что на свете Жук не стал бы вносить исправления только в корректуру. С помощью деревянного молока и пинцета он вытаскивал странные деревянные клинышки, которые держали форму, вытаскивал одну букву, вставлял ее в другое место, читая во время работы и останавливаясь, чтобы посмеяться над чем-то, известным только ему самому.

– Думаю, ты не будешь так выпендриваться, – сказал Мактурк, – когда тебе придется зарабатывать себе на жизнь. Сверху вниз и задом-наперед, да? Посмотрим, смогу ли я это прочесть.

– Отвали! – сказал Жук. – Иди почитай спусковые полосы, если ты считаешь, что все знаешь.

– Спусковые полосы? Что это такое? Оставь свой дурацкий профессиональный жаргон.

Мактурк утянул Сталки побродить по помещению. Они осмотрели практически все.

– Жук, иди сюда на секунду. Что это? – спросил Сталки через несколько минут. – Что-то знакомое.

Жук взглянул и тут же ответил:

– Это экзаменационные вопросы Кинга по латинской прозе. In... In Verrem: actio prima.[124] Забавно!

– Представь себе чистых душой, благородных юношей, которые все бы отдали, чтобы хоть одним глазком на это глянуть! – сказал Мактурк.