Сталки. Затмение (СИ)

— Поэтому ты и не пошла вместе со всеми на лагерь экологов: ты побоялась, что там с тобой что-то случится или вы проиграете, и предпочла посмотреть на это издали, при этом для виду чуть подсобив своим огнём.

— Омель, ты чего?.. Если я что-то лично тебе сделала, то прости! Я сделаю всё, чтобы вернуть всё, как было!..

— Нет, Лина. Ничего уже не будет как раньше. Я больше не хочу таких отношений. Я понял, что однажды ты можешь случайно сделать так, что опять плохо будет и мне, и тебе, и всем остальным. Уж прости, но я с тобой больше не буду.

— Ты… ты меня бросаешь? Но как же… Ты меня использовал! Я к тебе со всей душой, а ты!..

— Где твоя душа, Лина? Где она была, когда ты поднимала сталков на бунт против Федерации? Где она была, когда ты доносила велкам на Ксюню и Ласа? Где она сейчас, когда ты меня обвиняешь в том, что сама не осознаёшь? С меня хватит, Лина. Я не позволю тебе использовать меня. Больше никогда и ни за что. А теперь, если разрешишь, я бы хотел посидеть один и поразмышлять.

Лина заткнулась, не зная, что ответить на выпад теперь уже бывшего друга. А Омель отвернулся от неё, отсел на сагнь и погрузился в свои мысли.

В этот момент и застал всю компанию Миронов, войдя внутрь двойного кольца охраны: Нурс и Иша возились с кучкой детей, Зор стоя наблюдал за этим, Ксюня с Ласом целовались, Плющ, Лина и Омель сидели порознь, о чём-то думая.

— Так, внимание всем! — громко сказал подполковник, и Нурс уже привычно вмиг переключился на роль переводчика. — Сейчас мы пойдём дальше на восток, затем завернём к реке. Там я кое-что оставлю и выберу направление, в котором мы уйдём от врагов. Если сможем удалиться хотя бы на пару километров, то снова немного отдохнём — думаю, пару часов… Одна минута на подготовку, потом отправляемся!

Иша тут же засуетилась вокруг малышни, поправляя им одежду и отряхивая от снега, на вопрос одного мальчика: «А когда мы поедим?» — ответила:

— Скоро. Вот только ещё немного прогуляемся по лесу…

— Мне страшно. Тут темно и жутко…

— Не бойся: нас же тут много, а значит, с нами больше ничего не случится…

— Правда?

— Правда-правда…

Остальные же просто поднялись на ноги и стали ожидать времени отхода. Большинство стояло поодиночке, и только Ксюня с Ласом ждали, когда же можно будет пойти дальше, парой.

Ровно через минуту Миронов скомандовал через внешний динамик:

— Идём!

Солдаты внутреннего кольца охраны двинулись вперёд, и сталкам ничего не оставалось, кроме как пойти вместе с ними с такой же скоростью.

Внешнее кольцо было за эту минуту подполковником расформировано. Теперь двое бойцов шли впереди отряда, по одному — по бокам, ещё двое (взводного Миронов отпустил) — сзади.

Сам командующий, как обычно, шёл внутри периметра. Он понимал, что это не признак смелости… но и не признак глупости. Свою жизнь Миронов ценил так же, как и жизни других. Разве что — в силу своего опыта и возможностей — чуточку выше. Самую чуточку, так что почти и незаметно.

Комм мигнул, сигнализируя о полученном сообщении. Подполковник парой движений пальцами по дисплею браслета вывел текст на экран-щиток шлема и удовлетворённо хмыкнул.

Код доступа. Пятьдесят строчек цифр, латинских, русских, греческих букв и разных символов. Миронов пробежал глазами этот странный текст и прикинул, что даже со своей памятью разведчика запомнил бы его минуты за три, не меньше.

«Ну вот и проверим, чего стоит слово этого Фокса-Лисичкина», — подумал подполковник, голосовой командой скопировал код и ввёл в высветившееся окно в меню подключений.

Появилась надпись: «Сеть найдена». Миронов тут же голосом набрал номер, который, кроме него самого, не был известен никому на десятки парсек отсюда.

Когда на вызов ответили, он заговорил:

— Это я. У меня проблемы. На целую планетную систему…

Через две минуты он отключил связь.

На душе стало немного спокойнее. Душу грело осознание того, что он, наконец, смог сделать что-то, что реально могло им всем помочь. Правда, не сейчас, а через пару дней. Но это был гарантированный шанс на победу, и до того как помощь прибудет, надо было просто продержаться.

Пятьдесят-семьдесят часов. Два или три у них уже есть, насчёт оставшихся что-нибудь придумают. Мятежников они потрепали и кое-где даже превзошли психологически, что гораздо важнее. Дай космос, чтобы так продолжалось и дальше.

Почему раньше подполковник не позвонил на этот номер: пока не началось нападение, пока не уничтожили их ретранслятор?.. Но тогда ситуация не была такой серьёзной. А этот контакт был последней, но решающей возможностью. Главное, чтобы был доступный ретранслятор для звонка…

Тем не менее, совесть грыз маленький червячок сомнения: может, правильнее было бы ещё тогда плюнуть на все формальные ограничения и вызвать экстренную эскадру при разведуправлении Генштаба федеральной армии? Миронов не желал в этом себе признаваться, но ответ напрашивался только один: он побоялся.