Стальная бабочка, острые крылья

Нам понадобится больше еды, и не такой, как сейчас. Детям потребуются витамины, можно будет купить чеснок, весенних яблок. В Хоксе замечательные сады.

– Ты очень практичная.

– Да? Меня всему научили родители. Потом я держала свой постоялый двор. А это очень трудно, особенно когда работники поразбежались.

– Ты очень хорошо обращаешься с детьми.

– Правда? А как с ними можно плохо обращаться? У многих моих постояльцев были дети, да и сами они иногда вели себя не лучше.

– Я не очень умею. А ты гораздо лучше их понимаешь, даже несмотря на свой возраст.

– А что с ним не так? На фермах девчонки в двенадцать лет уже выходят замуж, а к четырнадцати у них по двое детей. Я гораздо взрослее, чем они, разве нет? Должна знать и уметь больше.

– Я вижу. Просто не ожидала.

– А разве в крепостях не так?

– Нет, там взрослеют дольше.

– Насколько?

– Сложно сказать, но я ожидала, что ты будешь вести себя как ребенок вроде Тани.

Мириам рассмеялась:

– Так и она уже не ребенок. Таня взрослая и ведет себя почти как надо. Вот Рок – другое дело, но он мальчишка, а они все такие.

– Какие?

– Такие. – Она замолчала.

– А что значит твоя татуировка? – неожиданно спросила Би.

– Ты заметила? – Мириам почувствовала, что крас неет. – Я сделала ее год назад в Хоксе. Это иероглиф, который значит «счастье» на каком-то древнем языке. Мне его посоветовал сделать один юноша.

– Твой?

– Я думала, что мой. Он обещал приехать. Мы были вместе всего несколько дней, и больше я его не видела. Да, была дурой, но татуировка красивая.

– Извини.

– Я сама виновата. Я мало общалась с мужчинами до этого. Нужно было думать. А у тебя есть татуировки?

– Да, есть. Две.

– Правда? А какие?

– Одна – об окончании обучения. Она на шее, сзади. А вторая – бабочка. Она вроде твоей, на бедре.

– Тоже парень?

– Да, очень давно. – Би протянула девушке баночку с мазью. – Спасибо, давай спать.

– Ты разве вообще спишь?

– Да. Хотя и не очень хорошо в последнее время.

Прежде чем вернуться к костру, Мириам подобрала мокрые вещи, о которых совершенно забыла. Би давно выключила воду, шорты и майка девушки одиноко мокли в быстро высыхающем озерце у башни.

Пустыня жила своей жизнью. По холмам гулял ветер, и прямо на глазах Мириам через дорогу пронесся тушканчик, но не добежал до вышки, а замер, глядя в сторону костра. Дети уже спали. По крайней мере, Мириам так показалось. Стоило ей завернуться в одеяло и улечься у костра, как рядом с ней бесшумно оказалась Таня.

– Можно я у тебя тут посижу? – спросила она шепотом.

– Тебе совсем не хочется спать?

– Хочется, но я так… мне никогда не приходилось спать прямо под небом. И на песке.

– А ты просто ложись и не старайся заснуть.

– А сюда никто не подкрадется?

– Нет. У Би в машине стоит такая штука, которая видит все живое вокруг, очень далеко. Никто не подкрадется, а если все-таки окажется близко, то у меня под подушкой пистолет.

– Правда?

– Конечно. – Мириам продемонстрировала рукоять игольника.

– Он заряжен?

– Да, разумеется, двадцать восемь иголок.

– Ты стреляла в людей?

– Да.

– И убивала?

– Как-то пришлось.

Таня хотела спросить еще что-то, но так и не сделала этого. В сумерках Мириам видела только ее силуэт на фоне розового неба.

– Ложись, – сказала она наконец. – Ты же не будешь сидеть так всю ночь.

Таня легла на ее одеяло, лицом к ней, и прошептала:

– Скажи, ты молишься перед сном?

– Нет. – Мириам удивилась.

– А я… забыла. Мы всегда читали молитву перед едой и сном, но у меня в голове все словно смешалось. Я плохо помню слова и сейчас не знаю, что нужно говорить. Как ты думаешь, Бог может обидеться на то, что я пропустила молитву?

– На меня он никогда не злился. И вообще, я думаю, что он с маленьких не взыскивает.

– Я не маленькая. Я самая старшая в миссии…

– Не бойся. Мама как-то говорила мне, что для настоящей молитвы слова не важны. Ее можно сказать по-своему, и если искренне, то Бог тебя поймет.

– Своими словами?

– Да. Просто тихонько скажи то, что всегда говорила, но по-своему.

– Думаешь?

– Попробуй.

Таня еще несколько мгновений собиралась с духом, потом глубоко вдохнула и зашептала:

– Господи, пожалуйста, защити меня от всего страшного и ужасного, помоги тем, кто со мной и всем хорошим людям, дай нам пережить эту ночь. Аминь. – Она снова вздохнула. – Да, наверное, так правильно. Теперь можно спокойно спать, правда? Ты что, плачешь?

– Да, просто вспомнила кое-что. Давай спать.

– А что ты вспомнила?

– Спать.

– Хорошо. – Она повернулась на другой бок, спиной к Мириам. – Спокойной ночи.

– Спокойной…

Мириам сжала зубы, чтобы снова не заплакать, не думать о молитве, которая как две капли воды была похожа на ту, что читала перед сном мама всего два года назад.

Очень долгих два года.

Глава VI Интермедия VI

Тако не считал себя сумасшедшим.

Более того, он расценивал себя как разумного, рассудительного и смелого бойца, которому ничего не стоило бы возглавить восьмерку или даже двадцатку тигров. Тако и во сне никогда не признался бы себе, что боится чего-то на дороге, но ехать ночью по незнакомому хайвею было сущим безумием.