Стальная эскадрилья

Встречи с истребителями братского полка на земле и в воздухе доставляли всем большую радость. Мы искренне любили наших боевых друзей, знали их не только в лицо или по имени, но и по "почерку" в небе. Понятно, вволю пошутить удавалось редко. Чаще нас сводили вместе обстоятельства куда более серьезные, чем завтрак, обод или ужин. Ежедневно мы вместе поднимались в воз дух и решали общие боевые задачи. И если даже в тех тяжелейших условиях нам сопутствовал успех, то этому в немалой степени способствовала испытанная, закаленная в огне фронтовая дружба.

Завтрак прошел весело. С хорошим настроением легче идти в бой, лучше воюется. Из столовой выходили плотной шумной гурьбой, а потом веером растекались по самолетным стоянкам. Наш экипаж тоже занялся подготовкой машины к очередному вылету. Знакомое дело, привычный ритм. Так, с небольшими вариациями, было каждый день. Затем - сигнал сбора на постановку боевой задачи.

Быстро собрались в большую штабную палатку. Иван Семенович был чем-то явно расстроен, хотя и пытался это скрыть. И боевую задачу он ставил непривычно медленно, словно бы с трудом подбирая слова.

А задание заключалось в следующем: нанести всеми силами полка бомбовый удар по аэродрому противника в районе Миллерово, где, по данным разведки, было сосредоточено около двухсот вражеских самолетов. Бомбить предстояло с горизонтального полета, как принято для площадных целей. Боевой порядок определялся количеством исправных машин. Всего их насчитывалось пятнадцать, значит, три пятерки. Особенность полета, на которую командир обратил внимание, состояла в том, что истребители не могли нас сопровождать, так как цель находилась почти в трехстах километрах от линии фронта. Им просто бы не хватило бензина для возвращения на свой аэродром. Единственное, чем могли помочь нам истребители, - это встретить на обратном пути, километров за сто до подхода к линии фронта, и оттуда организовать сопровождение бомбардировщиков. Место и время встречи было согласовано с майором Клещевым.

Командир также обратил наше внимание на необходимость строгого соблюдения боевого порядка, четкого огневого взаимодействия между самолетами и пятерками. Сам Полбин вел первую группу бомбардировщиков. В его экипаже были штурман полка Герой Советского Союза Федор Фак и воздушный стрелок-радист Масюк - опытнейший воздушный снайпер, удостоенный многих правительственных наград.

Ведущим второй пятерки был капитан Ушаков. Я следовал у него правым ведомым. Справа от меня - самолет старшего лейтенанта Браушкина. И, наконец, замыкающую группу возглавлял командир второй эскадрильи старший лейтенант Белышев.

...Высота три тысячи метров. При перелете линии фронта нас обстреляла не очень точно вражеская зенитная артиллерия. И дальше бы так! Но не успели растаять в воздухе дымки разрывов, как на наш боевой порядок навалилась четверка Ме-109. Стрелки и штурманы были начеку. Навстречу истребителям противника брызнули смертоносные трассы. Два "мессера" тут же задымились и круто пошли к земле. Другая пара не решилась повторить атаку и вскоре исчезла из виду. А пятерки бомбардировщиков еще более подтянулись и продолжали полет уступом по высоте, с небольшим превышением каждой последующей группы над предыдущей. Это обеспечивало надежное прикрытие задней полусферы боевого порядка огнем тридцати крупнокалиберных пулеметов, направляемых твердыми руками опытных и бесстрашных бойцов. Пара "мессеров" уже проверила на себе точность их огня. Может быть, другие не рискнут испытывать свою судьбу?

Но через десять - двенадцать минут вокруг нас вился уже целый рой вражеских истребителей. Сначала они держались на почтительном удалении, словно высматривая слабые места для нанесения ударов, потом стали подходить все ближе и ближе. А такое слабое место у нас действительно было: мы не могли отражать атаки спереди сверху. Дело в том, что огневые точки штурманов и радистов обеспечивали обстрел только задней полусферы. У летчика же было отличное оружие для стрельбы вперед - крупнокалиберный пулемет Березина - БС и ШКАС. Но вести из них огонь можно было, лишь направляя на цель свой самолет, то есть при выполнении маневра одиночным самолетом. Однако вражеские летчики, лучше зная, по-видимому, мощь нашего бортового вооружения, чем возможности его использования, атаковали недостаточно решительно, огонь открывали с дальних дистанций и рано отваливали. Только этим можно объяснить, что нам удалось отразить еще до выхода на боевой курс более тридцати вражеских атак и не понести потерь.

Отбомбились мы отлично - бомбы точно накрыли цель. На самолетных стоянках заполыхали очаги пожаров. Уточнять потери врага в такой неблагоприятной воздушной обстановке было некогда, да и не следовало этого делать. Ведь результаты удара отчетливо зафиксировали наши фотоаппараты. Поэтому сразу же разворачиваемся на обратный курс.