Стальная эскадрилья

Высота 25–30 метров. Еще немного, и пора выравнивать самолет… И в эту секунду штурман Николай Аргунов поставил кран шасси на выпуск, полагая, что сам я просто забыл это сделать. Впрочем, обо всем этом я узнал значительно позже. А сейчас вдруг ощутил на штурвале тяжесть и понял, что машина неотвратимо опускает нос. Ничего уже не оставалось, как добрать штурвал до отказа, исключая столкновение с землей под большим углом. В трехстах метрах от прожектора самолет врезался в сугробы, а затем, ткнувшись в плотный снежный бруствер, окаймляющий посадочную полосу, стал разваливаться на куски. Я насчитал три полных переворота его через нос и, зажатый обломками конструкции, ждал, что вот-вот вспыхнет пожар. К счастью, машина не загорелась, так как горячие двигатели оторвались еще при первом перевороте. Попытки выбраться из-под обломков ни к чему не привели. Не сразу нашли меня под кучей рваного дюраля и прибежавшие на помощь однополчане. Я слышал их взволнованные голоса, грохот металла над головой, но в это время Кузьмин наткнулся на кусок оторванного унта. Развернулись спасательные работы. Друзья на руках отнесли меня в санитарную машину, в которой, как я успел заметить, находились уже Игорь Копейкин и Николай Аргунов, отделавшиеся незначительными ушибами.

Штурман и стрелок-радист выписались из госпиталя через неделю. Меня же медики придерживали, они не называли даже возможных сроков окончания лечения. Однако еще через неделю я своего добился. Пришлось, правда, дать расписку, что выписываюсь «по собственному желанию, без претензий к медицинскому учреждению».

И вот я снова в части. Еще не прошла слабость, вызванная большой потерей крови, еще саднят ушибы, побаливают ноги и руки. Но атмосфера общения с друзьями кажется мне целебной.

К этому времени мы перебазировались на промежуточный аэродром и стали готовиться к перелету на Северный Кавказ. Мне повезло: в полку оказался лишний и вполне исправный Пе-2. Самолет был быстро обжит экипажем. На его борту появилась надпись «Смерть фашизму!». Можно было лететь в бой.

Однако щедрое апрельское солнце растопило снег, и на аэродроме образовалась непролазная грязь. Пришлось ждать еще несколько дней. Наконец наступило то утро, когда полк поднялся в воздух и взял курс на Северный Кавказ,

В небе сорок третьего

Во второй половине апреля 1942 года полк перебазировался на полевой аэродром, расположенный в районе станицы Кореновской. После заснеженной, исковерканной воронками сталинградской степи здешняя местность показалась сказочной. От утопающих в зелени домов веяло мирным покоем. Однако идиллия эта была хотя и не призрачной, но очень зыбкой, только с точки зрения природного богатства, щедрости кубанской земли. Обстановка на Северном Кавказе, особенно воздушная, оставалась весьма сложной.

На сравнительно небольшом участке фронта воюющие стороны сосредоточили большие массы войск и техники. Под Новороссийском, на подступах к станицам Крымской и Неберджаевской шли упорные бои. Ожесточенным бомбовым и штурмовым ударам враг подвергал Малую землю — участок Мысхако, занятый нашей десантной группой. Краснозвездные истребители непрерывно висели над Таманским полуостровом, прикрывая героических защитников плацдарма. Хватало работы бомбардировщикам и штурмовикам. Такой плотности авиации до сих пор мы не встречали. Воздушные бои с небольшими перерывами велись почти на всех высотах. В этой карусели подчас трудно было определить, где свои, где чужие. Впервые на передний план выплыла проблема, как избежать столкновений в воздухе.

Бои за господство в воздухе советская авиация начала 17 апреля и к моменту, когда в них вступил наш 35-й гвардейский Сталинградский бомбардировочный авиаполк, добилась серьезных успехов. Она сорвала все попытки врага ликвидировать плацдарм в районе Мысхако. Но до разгрома немецко-фашистской группировки на Кубани было еще далеко. И на нашу долю выпало немало дел.

27 апреля 1943 года полк всем составом наносил удары по артиллерии врага южнее станицы Киевская. Полковые колонны водили командир дивизии полковник В. А. Сандалов и его заместитель подполковник Н. Г. Серебряков. Точным бомбометанием с пикирования и горизонтального полета гитлеровцам был нанесен большой урон. Особо отличились наши летчики при выполнении заданий вечером 28 и в ночь на 29 апреля. Они участвовали в авиационной подготовке, проведенной перед началом наступления войск 56-й армии. Вскоре в штаб части пришла благодарственная телеграмма от командования сухопутных войск. А днем 3 мая нас поздравил по телеграфу командующий Военно-Воздушными Силами. Вот что говорилось в его послании, которое было зачитано перед строем: