Стальная эскадрилья

Мы, как известно, не выбираем себе командиров. И это справедливо, это укрепляет единоначалие, дисциплинирует армию, повышает ее боеспособность. И все-таки нет воина, которому безразлично, каков у него начальник, нет солдата и офицера, который не мечтал бы служить под руководством мудрого, пусть строгого, но справедливого, смелого и человечного командира. Мечтал об этом и я, ничуть не утаивая, за кем и почему готов идти в огонь и воду.

Генерал Полбин уже командовал авиакорпусом 2-й воздушной армии. Он регулярно писал мне короткие, но по-отечески теплые письма.

В одном из писем Полбин спросил, не соглашусь ли я на перевод в его корпус с повышением. Кажется, и на фронте сбываются мечты. Хотелось немедленно сообщить ему, что готов перевестись хоть сию минуту. Но первому порыву я не поддался, решил все продумать и взвесить. II чем больше размышлял об этом, тем труднее представлял себе расставание с полком, со своим подразделением. В самом деле, как можно покинуть эскадрилью, которой командовал сам Александр Архипович Пасхин. Она и теперь, пополнившись молодежью, успешно выполняла самые ответственные боевые задания. Вывод, к которому привели меня раздумья, даже для самого оказался неожиданным: не могу покинуть родной полк, в котором начинал летную службу.

Моим заместителем был старший лейтенант С. Г. Браушкин, вместе с которым я учился в 3-й Военной школе летчиков и летчиков-наблюдателей имени К. Е. Ворошилова. Он отличался высокой летной культурой, трудолюбием и командирской требовательностью. Эти качества в нем счастливо сочетались с исключительной скромностью и человечностью.

Посоветовался я со Степаном Григорьевичем, и он тоже решительно высказался за то, что уходить мне из коллектива не надо. Обо всем этом честно написал Ивану Семеновичу, нисколько не сомневаясь в том, что он поймет меня правильно. И не ошибся.

После некоторой передышки наши войска возобновили наступление, полк снова включился в активную боевую работу. Наученные горьким опытом, мы стали строже подходить к организации взаимодействия с истребителями прикрытия. В результате потери сократились до минимума.

Но как раз именно в таких благоприятных условиях мы внезапно понесли большую утрату. 4 сентября в результате столкновения со стаей перелетных птиц прямо над аэродромом погиб возвращавшийся с задания экипаж заместителя командира 2-й эскадрильи старшего лейтенанта В. А. Малыцукова. Крупная птица пробила лобовое стекло, тяжело ранила летчика, и неуправляемый самолет врезался в землю. Вместе с Мальщуковым погибли штурман звена старший лейтенант Иванов и воздушный стрелок-радист старший сержант Герас. Валентин Малыпуков, как и Браушкин, был моим «однокашником» по летному училищу. Таких друзей в сердце заменить уже некем.

Вслед за ушедшими на запад наземными войсками пришлось перемещаться и авиации. 9 сентября полк перебазировался на аэродром Васильевское, расположенный в 70 километрах восточное Спас-Демянска. Основными целями в этот период были для нас резервы врага. Их, как правило, прикрывали крупные силы истребителей и зенитной артиллерии. В одном из таких вылетов огнем «фокке-вульфа» был убит в воздухе командир экипажа лейтенант Дрозд. Его опытный и мужественный штурман старший лейтенант В. Оридорога повторил подвиг Ивана Жмурко. Он вырвал самолет из неуправляемого снижения и привел его на свой аэродром. За самообладание и умелые действия в крайне сложной боевой обстановке В. Оридорога был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Выполнив около десятка боевых вылетов с аэродрома Васильевское, полк 30 сентября перебазировался еще ближе к линии фронта — на аэродром Ключи, что южнее Спас-Демянска. Здесь мы пополнились хорошо подготовленной молодежью. Из запасного полка прибыли младшие лейтенанты Ведерников, Малеев, Климов, Сипев, Участко, Тарасенко, Шебско и другие.

Осень в Белоруссии в этом году выдалась непогожей. Из-за низкой облачности и плохой видимости мы действовали в основном небольшими группами, скомплектованными из наиболее подготовленных экипажей.

В перерывах между боевыми вылетами занимались вводом в строй молодого летного состава. Ребята, получившие в авиационных школах хорошую выучку, чувствовали себя уверенно в воздухе. В одном из тренировочных полетов меня и самолет буквально спас молодой штурман Шаповалов. При взлете с ограниченного по размерам аэродрома на высоте трех метров оборвался винт левого мотора вместе с редуктором. Машину резко бросило влево. Давление на правую педаль с каждой секундой возрастало, а тут еще под напором косого потока воздуха раскрылись капоты левого мотора. Теперь, чтобы удержать машину от сваливания на крыло, пришлось переставить обе ноги на правую педаль. Спасение было в одном: немедленно убрать шасси. Но рвущийся из ладоней штурвал можно было удерживать, только намертво зажав обеими руками, и я не мог даже нажать кнопку СПУ для передачи команды штурману.