– С начала прошлого года по личному распоряжению государя в структуре лейб-жандармерии образована поисковая группа со специально натасканными на взрывчатку собаками. Один из «охотников» якобы случайно оказался рядом с эсером, и собака не подвела…
– Ещё раз прошу покорнейше простить…
– Ничего, я уже завершаю… Теперь самое главное. На этой станции к вам на прием должен попроситься делегат связи, некий граф Зелинский[49]
, и передать конфиденциальное письмо лично в руки. Это и есть один из заговорщиков.– У него будет с собой «адская машинка»?
– Скорее всего, нет. Блестящему офицеру тащить какую-то коробку или чемодан – привлечь к себе внимание. Его задача – убедиться, что все приговоренные на месте. А вот где будет заложена взрывчатка – увы, мы не знаем. Либо сообщники попытаются сделать это во время остановки поезда, либо заминируют пути или даже мост.
– А не проще ли просто стрельнуть?
– Тоже не исключаем, поэтому настоятельно рекомендуем под верхнюю одежду надеть панцирь Чемерзина. Но их цель – не только вы. Слишком много интересующих людей собралось вместе. Литерный поезд, где на осмотр строящихся предприятий Урала едет половина правительства, ведущие конструкторы и ревизоры, – лакомый кусок. Так кардинально обезглавить страну перед войной…
– Значит, все-таки война?..
– Петр Аркадьевич, считайте, что это мои фантазии… Теперь к сути операции. На стрелке, сразу после станции, нас будет ждать на боковой ветке литерный поезд-близнец. Наша задача – быстро и организованно перебраться в него. Этот состав уже с нашими сотрудниками пойдет дальше. Ну а там – как Бог сподобит…
Лавров вздохнул и начал ожесточенно тереть красные от недосыпа глаза.
– Значит, сначала принимаю этот пакет… отъезжаем от станции и только тогда организованно переселяемся? – осторожно уточнил Столыпин. – А наоборот никак нельзя?
Ротмистр помотал головой.
– Заподозрят неладное и отменят операцию. Станция наверняка под наблюдением. А нам надо осиное гнездо не потревожить, ниточки не обрубить. И чтобы с поличным…
– Кто утвердил операцию?
– Петр Аркадьевич… Вам не обжаловать и не отменить. Только принять к исполнению…
– Эко вы, батенька, фантазёр, – Ленин смотрел на Дзержинского со снисходительным удивлением, – Томмазо Кампанелла… И где же вы в нашей отсталой, дремучей России найдете столько желающих добровольно взойти на эшафот? Нет и еще раз нет! На современном историческом этапе «наша задача – учиться государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»[50]
.– Может быть, Россия не так обихожена и комфортна, как заграница, – покачал головой Балакшин в знак несогласия, – но по совестливости своей Западу не уступает. Крестьянство согласно с написанным в Евангелии от Луки: «от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут». Применительно к гласным, измерять результат их деятельности можно и нужно. Измерять и сравнивать с предвыборными обещаниями, из-за которых они и становятся избранными, что всегда есть ноша тяжкая, а не награда.
– Выборы – это свобода волеизъявления! – Обычно бледное лицо Дзержинского порозовело, а в усталых блеклых глазах зажегся недобрый огонек. – Выбранный народом – самый свободный, потому что ему не нужно заглядывать в глаза начальству для получения поста. Его начальство – избиратели. Но свобода без ответственности не бывает. Тут всё должно быть четко, по-военному. Пообещал – сделай! Не сделал – мошенник. Могут быть, конечно, обстоятельства непреодолимой силы, не позволившие… Вот пусть суд и разбирается, насколько они весомые. Невыполнение депутатом предвыборных обещаний должно квалифицироваться точно так же, как действия недобросовестного подрядчика, собравшего деньги с пайщиков на строительство и не выкопавшего даже котлован… Ты – депутат, тебе народ доверился. Обманул, злоупотребил доверием – значит, жулик. Суд, Сибирь… Это единственное место, где оправдана презумпция виновности, и политик должен доказать, что он не виноват в невыполнении обещаний и сделал всё от него зависящее… Доверие – это то, на чем зиждется государство. Не будет его – рухнет, рассыплется как карточный домик вся страна. Выборными представителями должны быть те, кто как оголённый нерв народа… А если не так, то лучше самодержавие, или, по крайней мере, честнее… Партии? То же самое! За них даже голосовать можно списком! Но ответственность – такая же, только коллективная! Есть у партии предвыборная программа – вот пусть её партийцы всем гуртом выполняют. Не выполнили? Все вместе виноваты! Та же статья, только в группе лиц, отягчающая… И тогда всю эту партию, включая содержателей-жертвователей, – строить дороги, можно даже всех в один острог, где они смогут до тонкостей отточить новую партийную программу к следующим выборам…