Стальная хватка империи

– В донесениях с Дальнего Востока, – задумчиво сказал Алан, – мне попадалась информация о том, что крейсер наших союзников «Токива» также был торпедирован с очень большой дистанции, и ему повезло меньше, чем «Маджестику». Правда, он был поврежден береговой артиллерией еще раньше. А до начала войны наши союзники поделились информацией об экспериментах русских, связанных с использованием в минах Уайтхеда перекиси водорода вместо сжатого воздуха…

– Я тоже хочу такие игрушки, Алан, – усмехнулся адмирал, – и не отказался бы от трех или четырех десятков дополнительных двенадцатифунтовок, чтобы заменить ими всю малокалиберную мелочь. Но вряд ли адмиралтейство будет столь расторопно.

– Я пошлю отчет его величеству…

– Буду вам крайне признателен, Алан. Хотя я и не ожидаю немедленного эффекта. А это значит, что нам придется быть крайне осторожными при дальнейшем продвижении.

– Понимаю вас, Эшетон. И знаете что… Я только что понял, что меня беспокоит.

– Да?

– Они не стали разрушать Либаву. Они почти не оказали сопротивления десанту – просто постреляли и отошли. Либо они желают, чтобы мы базировались именно здесь, либо уверены, что вернут город.

– Вы решили испортить мне настроение еще больше, мой друг? – нахмурился адмирал. – Напрасно. Оно у меня и так отвратительное.

20 апреля 1902 года. Лондон. Тауэр

Эдуард VII, в семье – Берти, старший сын королевы Виктории и принца Альберта, не был кровожадным, одержимым и даже просто злым. В дневнике и письмах к своей старшей дочери королева Виктория сетовала, что сын склонен к легкомысленному образу жизни и его вступление на престол принесет невзгоды династии и стране в целом.

Будучи в очень зрелом возрасте, Эдуард VII регулярно удалялся от государственных дел и предавался любимому времяпровождению в парижском борделе «Le Chabanais», где у него была своя комната. Там стояло особое кресло, на котором Берти мог удовлетворять двух женщин сразу. Личную медную ванну с бюстом полулебедя-полуженщины для королевских утех наполняли шампанским.

Собственно, все государственные и окологосударственные дела Эдуарда, включая международные, и даже его масонские увлечения, были похожи на посещение борделя – весело, ненапряжно, без каких-либо обязательств. Живи он в XXI веке, его отношение к делам можно было бы охарактеризовать словом «прикольно». Современники же писали, что король воспринимал государственные обязанности как своеобразные приключения, способ побороть скуку пресыщенного развлечениями карапузика!

Посетив первый раз Россию в статусе наследника, Берти ляпнул на семейном ужине с Алисой, что ее муж Никки очень похож на Павла Первого… Ничего злобного в его словах не было, он просто проговорился о давно принятом в Британии решении относительно России и самодержавия. Его ни разу не скрывали и широко обсуждали в клубах и ложах Лондона. Конечно, этикет требовал промолчать, но так прикольно было наблюдать вытянувшиеся лица Никки и Аликс…

Вот и внезапно начавшиеся военные действия против Российской империи Эдуард VII даже не попытался остановить. Это же новое развлечение! Это же весело и азартно, как в карточной игре… Азарт, еще один двигатель короля Эдуарда, идеально работал за игральным столом и на охоте. Так почему же не использовать его в международных делах?

По совокупности вышеуказанных причин, первые результаты атак Британского флота короля не огорчили, а только раззадорили. Ну подумаешь, утонула пара-тройка кораблей. Их у адмиралтейства столько, что они собственные устаревшие броненосцы используют как мишени! Не беда, построят новые! Но вот сколько сможет продержаться Никки – это действительно любопытно. Глядя на карту России, Берти чувствовал себя мальчуганом, ворошившим палочкой муравейник и наблюдавшим, как суетятся мураши вокруг своего порушенного жилища…

В общей победе английского оружия над русским Эдуард VII не сомневался ни минуты. Основания для этого были еще совсем свежи: более-менее удачная Крымская кампания 1855-го навевала оптимизм, а победные реляции из Трансвааля подпитывали его лучше, чем донесения разведки о крайне низкой степени боеготовности русской армии, застигнутой врасплох на стадии переформирования.

Поэтому, вполуха выслушав извинительно-смущенный доклад моряков, он с надеждой посмотрел на своих генералов. Они-то не подведут! Транспорты с закаленными в боях ветеранами англо-бурской войны уже идут из Африки в Китай. Скоро русским там станет вообще не до смеха.

– Какие потери у Китченера при продвижении от Цзиньчжоу до Мукдена?

– Три человека ранеными и два десятка заболевшими, – заглянув в свои записи, бодро доложил адъютант.

– И как скоро он преодолел этот путь? Простите, какое там расстояние?

– Сто двадцать миль, ваше величество! – скосив глаз на грустных моряков, гаркнул гвардеец. – Всего за пять дней, и это с учетом восстановления дорожного полотна, поврежденного во время восстания ихэтуаней.