Стальная роза

С парнишкой и впрямь творилось что-то странное и страшноватое. Застыв на пороге, он медленно, словно не веря своим глазам, обвёл гостиную взглядом. Притом в этом взгляде, прежде как правило «оловянном», ничего разумного не выражающем, сейчас отразились сперва удивление, затем испуг, и под конец – цепенящий ужас человека, чей привычный мир рухнул в одночасье… Такой взгляд Яна однажды видела у маленькой девочки, потерявшейся на вокзале. И, как та девочка, Ши едва не плакал. Словно в теле подростка двенадцати лет внезапно пробудился пятилетний мальчик, потерявший маму.

Вернее, он всё-таки расплакался. Секунду спустя, когда ринулся к ней. Взахлёб, с отчаянием и надеждой. И сквозь рыдания полился поток слов. Простых слов, которые обычно говорят дети в таких ситуациях.

– Ma’am, I’m lost! Ma’am, please, take me to my mom! Please![19]

Потрясённая Яна уже не знала, что ошарашило её сильнее: внезапное пробуждение рассудка Ши или его классический american English. Она лишь успела выбросить вперёд руку в предостерегающем жесте: Юншань в первый миг дёрнулся наказать слугу за дерзкое поведение. Во второй – он уже понял если не всё, то очень многое, но тоже был потрясён не меньше жены. И ладно бы только он: на шум из смежных комнат сперва выскочил напуганный Ляншань, а затем высунулись озадаченные мордашки малышей. Яна готова была поспорить, что даже робкая Хян подглядывает с кухни, что уж там говорить об остальных домочадцах.

– What’s your name, boy? – она спросила это нарочито негромко, чтобы Ши перестал рыдать и прислушался к её словам. – How did you get here?[20]

Ши действительно перестал так громко всхлипывать, и, утерев мокрое лицо рукавом, выдал настоящую лавину слов, половину которых Яна попросту не поняла. Впрочем, что парня зовут Джош и что он родом из Калифорнии, разобрать было нетрудно. А остальное… По большому счёту и так было всё ясно. Ему было пять лет, он куда-то поехал с отцом и потерялся. И дальше ничего не помнит. То есть совсем ничего.

Как после пробуждения забывается тяжёлый сон, так мальчишка напрочь забыл всё, что с ним происходило за эти семь лет.

«Так не бывает, – потрясённая Яна не знала, чему верить – своим ощущениям или рассудку. – Или бывает?»

– Что он говорит? – хмуро спросил Юншань, когда Ши – или Джош? – замолк, давясь рыданиями. – Что с ним вообще такое происходит?

– Он проснулся, – ответила Яна. – Услышал родной язык и проснулся.

– То есть этот заморыш – тоже с запада?

– Не совсем, любимый… Он оттуда же, откуда и я.

– У нас тут что, ссылка для людей из твоего мира? – Юншань был потрясён не меньше, чем жена, но своё потрясение предпочёл маскировать раздражением. – С тобой понятно, а этот малец что натворил?

– Думаю, что смогу его разговорить… когда он успокоится.

– А я думаю, что мы только что лишились хорошего слуги.

Яна собралась возразить супругу, но тут произошло кое-что ещё. Чего она тоже не ждала.

Юэмэй, до сих пор наблюдавшая за этой сценой с раскрытым от удивления ротиком, вывернулась из-под руки старухи Гу Инь подбежала к плачущему мальчишке и застрекотала что-то уже совершенно непостижимое. Яна только и смогла разобрать среди этого водопада слов классическое «Don’t cry»[21] и «dad and mom»[22]. Девчонка гладила рыдающего Ши по руке, будто ровесника.

– Пойдём, пойдём во двор, – она потащила парня к двери. – Папа с мамой обязательно что-нибудь придумают, вот увидишь. А ты пока успокоишься, ладно? И всё-всё мне расскажешь, – без умолку тарахтела Юэмэй. – Тогда мы сможем тебе помочь найти твою маму. Хорошо?.. Пойдём.

– Всё в порядке, – Яна постаралась успокоить домочадцев. – Ничего страшного не случилось, просто Ши вспомнил себя… Гу Инь, скажи Хян, чтобы поторопилась с завтраком, и посиди с малышами.

– Я уж думал, на нас враги напали, – хмыкнул Ляншань. – А это всего лишь полоумный Ши очухался. Зато шуму сколько…

– Не дерзи родителям, – цыкнул на него Юншань.

– Прости, отец. Прости, мама, – Ляншань вспомнил, что он тоже почтительный сын, и поклонился. – Больше не буду.

– Садись завтракать, паршивец.

– Ладно, отец, не ворчи на парня, он уже осознал и раскаивается, – вымученно улыбнулась Яна. – Извините, я… Событие и впрямь… неординарное, и я, скажем так, немного волнуюсь.

– Не волнуйся, мама, – сказал Ляншань. – Что я, малявку не знаю? Она сейчас вытянет из этого… проснувшегося всю его прежнюю жизнь, слово за словом. Как его там зовут на самом деле – Джош, да?

– Янь, ты учишь детей всем языкам, какие знаешь? – судя по тону, Юншань немного отошёл от потрясения.

– Мало ли что им в жизни пригодится, – вот уж чему, а английскому языку она учила детей лишь «постольку, поскольку», на уровне детских считалочек и стихов о «доме, который построил Джек». Она точно знала, откуда у Юэмэй такие познания в языке Шекспира, но ради сохранения её тайны пришлось немного преувеличить свои заслуги по воспитанию потомства. – Как видишь, уроки зря не прошли.