Стальная сеть

Кто-нибудь пробовал совать пальцы в розетку? Я как-то в детстве попробовал. С тех пор зарёкся. А тут ощущение, как будто обе руки в розетку засунул. По самые локти.

Кажется, я заорал. Пробило до самого позвоночника. Судорогой скрутило, дышать не могу, в глазах темно.

Потом кокон лопнул, как огромный мыльный пузырь. Вспыхнул синим огнём, как будто прямо перед лицом фейерверк подожгли, и лопнул, взорвался. Пламя прокатилось по коже жгучей ледяной волной, и раз — исчезло.

Проморгался я, смотрю — лежу на полу возле косяка, руками вцепился, как бульдог, в ногу офицера Митюши. В ушах затихает собственный крик.

Офицер валяется на спине, судя по виду, тоже кричал, может ещё погромче меня. Лицо изумлённое, будто инопланетян увидел впервые. И защитный кокон у него исчез, испарился.

Я револьвер достал, ткнул Митюше в лицо:

— Признавайся, зачем людей убил? Живо, пока не началось!

На улице и правда уже засвистели. Сейчас городовые с других участков прибегут, соберутся и в дом полезут. А тут куча трупов, лужи крови и парочка подозрительных личностей с оружием. Что с такими личностями сделают? Правильно, повяжут на месте. Это если повезёт, и живой останешься. И то, доказывай потом, что ты мимо проходил...

Офицер выдохнул через зубы со свистом. Понял, что не отвяжется от меня.

— Так и быть! Господин Найдёнов, вы кажетесь мне честным человеком. Вы ставите честь выше чинов и денег.

Гляди-ка, а Митюша не так уж прост. Я ему руки-ноги выкручивал, а он ничего, не обиделся.

— И что? — говорю.

— Такие люди нужны всегда. Я прислан сюда из столицы с поручением разобраться. Здесь происходят странные вещи, а от губернских властей толку мало. Замалчивают, хитрецы, боятся за свои места. Поэтому я здесь, так сказать, инкогнито.

Ух ты, инкогнито. Прямиком из столицы. К нам едет ревизор, спасайся кто может.

— И что, господин инкогнито, вам дали право стрелять в людей?

— Да! — офицер резко выдернул ногу из моих пальцев, встал, оправил полушубок. — Если понадобится, я имею полномочия применить оружие. Вы кажетесь мне порядочным человеком, Дмитрий Александрович. Давайте так — сейчас я уйду, и вы не будете мне препятствовать. Это в ваших интересах.

Он прислушался, я тоже. Свистели уже совсем рядом. Офицер быстро сказал:

— Если сможете, приходите завтра вечером в трактир «Сивая лошадь». Я буду ждать.

После этого нырнул в дверь, легко простучал сапогами по крыльцу и всё — пропал.

А я вытащил из потайного кармашка полицейский значок и стал ждать набега городовых.

***

Городовых я дождался очень скоро. Сперва, да сгоряча меня повязать хотели. Но опомнились, разглядели значок, а один городовой, усатый дядя, меня узнал и личность мою подтвердил.

Я даже покомандовать успел, пока мы в потайной каморке ковырялись. Нашли кучу всяких вещей, которые нужны, чтобы бомбы делать. Там за платьями и всякой другой одеждой у Клавдии прямо настоящая лаборатория была устроена.

Потом труповозка подкатила, не машина, конечно, а фургон на конной тяге с красным крестом. Тела народовольцев убитых подобрали, на носилки сложили и в фургон отнесли.

А потом прикатил вихрем на пролётке мой начальник Бургачёв, и вся малина закончилась. Налетели полицейские, пристав стал распоряжаться, а Бургачёв отвёл меня в сторонку и сказал:

— Вы, Найдёнов, почему не там, где быть должны?

Хотел я ответить, но он не дал. Перебил:

— Ступайте немедленно к себе домой, господин Найдёнов. Вы ведь сняли комнату у вдовы Сидорова? Сидите там, и не выходите, пока я не пришлю человека со специальным распоряжением. Вы отправляетесь под домашний арест.

— За что? — спрашиваю.

— За невыполнение прямого приказа! — рявкнул Бургачёв. Сам весь красный, лицо пятнами пошло от злости. — Меня не волнует, что вы тут квартирку раскопали. Мы следили за ней давно, а вы, вы, Найдёнов, всё испортили! Ступайте, и не являйтесь мне на глаза без особого разрешения! Вам ясно?

— Так точно, ясно.

Ну а что тут сказать? Против ветра не плюнешь.

***

На квартиру вдовы Степаныча я пришёл как зомби. Хозяйка — Зинаида, только на меня глянула, сразу рюмочку водки на маленьком подносе принесла, с куском чёрного хлеба и огурчиком. Как говорится — то, что доктор прописал.

Я молча выпил, закусил, и на кровать завалился.

Попугай Микки дожидался меня в уголке, в большой клетке. Клетку я ему купил для виду. Чтобы разные людишки любопытные к птице руки не совали. Дверцу Микки научился открывать с одного пинка, но людям это знать не обязательно.

Попугай меня увидел, из клетки вылез, перепорхнул поближе, уселся на спинку кровати, прямо над головой. Сел, когтями вцепился, нахохлился и голову в перья втянул. Глазами круглым из перьев на меня поблёскивает — переживает. А я начал думать, как теперь быть. Думал, думал, и сам не заметил, как заснул.

Но и во сне покоя мне не было.

Снилось мне, что я в блестящем мундире — затянут как в корсет, на плечах эполеты, всякие висюльки-аксельбанты, шпоры звенят, сапоги блестят как зеркало. Мундир вроде генеральский, на груди ордена, на шее лента. И на поводке у меня огромная пантера. Это типа мой котик Талисман так вырос.