Стальная (СИ)

Вскоре их вывели в какой-то горный массив, к каким-то руинам. Тут, очевидно была какая-то ячейка бандформирования - все, по крайней мере, было обустроенным - была вооруженная до зубов охрана, была хорошо устроенная дорога, были и другие боевики и другие палатки.

Пленников выстроили в линию.

Боевики, проходя мимо, осматривали пленных женщин похотливыми взглядами. Рогозина, волей судьбы, оказалась в строю последней. Рядом с ней и поставили мужчину в наручниках.

Она разглядела его ближе. Примерно он был ее возраста; лицо, руки и тело - в старых шрамах. Единственное, что привлекало в нем - это его ослепительно зеленые глаза, худоба и тонкие, бескровные губы. Но его лице, в глубине глаз, Рогозина прочитала сильнейшую неприязнь к боевикам, сковавшим его.

Женщин начали разбирать по одной. Их, сопротивляющихся и уже смирившихся, волокли и толкали в спину, чтобы они шли вперед, вглубь лагеря. Вот-вот могла настать и ее участь…

Мужская, грязная, волосатая рука боевика было схватила ее за горло, как вдруг стоявший рядом мужчина что-то ему сказал на незнаком наречии. У нее потемнело в глазах - рука бандита перекрыла кислород. Боевик рассмеялся, загорланил и отпустил ее. Она тяжело задышала и закашлялась, пытаясь глотнуть воздух.

Через минуту их двоих уже вели куда-то вглубь горного массива.

***

Их обоих швырнули в почти что темное помещение - без света с решеткой вверху. Наверное, это и была камера. Закрыли решетку на ключ и удалились. Несколько минут Рогозина, лежа на холодном полу и в полной темноте, переводила свое дыхание.

Зато ее невольный спутник уже вовсю располагался в камере. Он встал, каким-то чудом избавился от наручников…

- Эй, ты жива? - коротко и грубо спросил он, в темноте наткнувшись на ее лежащее тело. Рогозина все равно различила в его голосе акцент.

- Да. - хриплого голоса хватило только на это. Перед глазами все ее стояли сцены ужаса - захвата, убийств и насилия.

- Очнись, все уже произошло. Хуже уже не будет… - проговорил голос. - Вставай. Холодно. Все себе застудишь…

Рогозина только после этих слов очнулась. Смогла более-менее сесть.

- Где мы? И почему меня не… - сил сказать полностью это у нее не хватило. В горле было сухо, а все произошедшее казалось просто дурным сном…

- Мы в лагере боевиков. В моей камере. Тут есть хотя бы удобства в виде койки на полу… Так что иди сюда.

В этот миг закатное солнце осветило их тюрьму. Мужчина восседал по-турецки на жидкой постели - считай, один грязный матрас и подобие пледа-одеяла.

Делать нечего - пришлось располагаться на подобии кровати.

- Как тебя звать?

- Галя… А вас?

- Меня… Хм… Как это… Harry… - проговорил он, и Рогозина узнала английский. - Гарри, на вашем… Я, как вы понимаете, из другой страны…

- Но как вы сюда попали?!

- Все просто. Наша страна, Великобритания, стала членом НАТО… Им, чтобы покрасоваться перед Америкой, нужно было отправить контингент… И такие, как я, стали тут пушечным мясом…

- Что за…

- Вопросов задаешь ты много. Но не по делу. - Отрезал Гарри. - А у тебя у единственной я увидел этот звериный и умный взгляд… Все, кого увели - уже обречены. А ты - та, кто никогда перед ими не будешь ползать на коленях… Иначе бы я никогда тебя не заметил. Я расскажу про себя, если ты расскажешь про себя.

- Да… - взяла себя в руки девушка. - Я с отцом теперь живу в Москве… Я русская. Врач…

- Хм… Я видел у тебя на шее цепочку. Чудо, что ее не… сдернули у тебя с шеи… Тебе лучше тут ее спрятать. Пока не…

- Там крестик и обручальное кольцо.

- Ты… как это… married?

- Была. Муж подорвался на фугасе.

- Собо-лезную, - проговорил Гарри, хотя даже по голосу было слышно, что он ничуть не сочувствует ей. - А вот меня никто в жизни не любил. Никогда… never…

В его голосе послышалась легкая грусть.

- Но… почему?

- Я… си-ро-та. Мама и папа разбились на машине, когда мне исполнился год. Меня отдали родственникам. Все свои годы я… меня избивали, заставили работать и насиловали. В основном - мой дядя. Про еду и воду говорить нечего - иногда я питался по окрестным помойкам, и пил воду из текущего неподалеку озера… Так что у меня, в отличие у некоторых, - допустил он в разговоре мелкую шпильку в ее адрес, - не было теплой постели, игрушек, друзей, ласковых слов мамы и папы. А был бесконечный голод, жажда, холод и страх.

Кое-как я окончил младшую школу, и меня отправили в среднюю. Там было хуже всего - это была школа святого Брутуса для подростков с криминальными наклонностями. Там приходилось только выживать… Только самые сильные выживали в тех стенах. Слабые кончали с собой или их убивали, забивая до смерти… В школе действами телесные наказания, электрошок и другие виды наказаний…

Пока Гарри рассказывал о себе, Галина все больше и больше понимала, какие они оба разные. Ее очень все любили - Гарри так же ненавидели. Она выросла в полном достатке - Гарри же достатком называет постель, корку хлеба и стакан воды. У нее было для жизни все - у него не было ничего…