Стальная улика

– Я вот что вам хотел дать послушать… – сказал адвокат. – Мне эту запись позволил переписать майор Инокентьев. Звонила женщина, которая якобы видела момент убийства. Она говорит, что из внутреннего кармана куртки убитого, когда тот упал, выпал нож, и старший лейтенант Варфоломеев наклонился, нож поднял, но выпрямляться не стал, а сразу нанес удар мужчине в живот, вспоров его по всей длине. Это явное преувеличение. Живот вспорот не по всей длине. Нанесено два колющих удара в грудь, оба проникающие, один задел левый желудочек сердца – это данные от майора Инокентьева. Но не в этом дело. Инокентьев уверен, что женщина в темноте могла увидеть не все, что происходило на самом деле, а что не увидела, то додумала. Однако дело в самой записи.

– Я еще в кабинете майора полиции Инокентьева прослушал эту запись. И ничего странного в ней не услышал.

– А вот я услышал, – возразил адвокат. – И даже не поленился провести маленький следственный эксперимент.

– Ну-ну… – деловито сказал старший лейтенант Сергеев. – Я предполагаю, что у вас значительно больше опыта в уголовных делах, нежели у меня. Мне лишь однажды доверили провести в Дагестане расследование совместно со старшим следователем Ниязом Муслимовичем Гаджигусейновым, и мы добились результата, сумели задержать преступную группу. И именно поэтому, и еще потому, что старший лейтенант Варфоломеев стал моим подчиненным, наш начальник штаба бригады полковник Добровольский поручил мне поучаствовать в поисках Владимира Викторовича. Именно в поисках, а никак не в задержании. И потому я считаю: наши с вами цели совпадают – нам необходимо найти Владимира Викторовича и попытаться доказать его невиновность, то есть отыскать настоящего убийцу. Итак, я готов выслушать, что вы желаете нам сообщить по поводу записи разговора.

– Относительно поисков настоящего убийцы – это дело следственных органов. Моя же задача проще – доказать невиновность Владимира Викторовича. И определенные наметки к этому у меня имеются. А сообщить вам я намереваюсь следующее. Увидеть, что у убитого Манапа Багомедова именно из внутреннего кармана куртки выпал нож, можно было только из окон, ближайших к подъезду, то есть из окон кухонь, но, я готов доказать путем проведения следственного эксперимента, что из окна четвертого этажа, где, как следует из телефонной записи, живет анонимный свидетель, ножа уже не видно. К тому же звонила женщина с сотового телефона… Что ей стоило нажать кнопку, чтобы сделать видеозапись. Но она не сделала этого.

– Она утверждала, что звонила с чужого телефона, – заявил Сергеев, чувствуя себя в некоторой степени адвокатом убитого.

– Да, я помню. Номер в полиции зафиксирован. От лица своей адвокатской конторы я запросил у сотового оператора адрес обладателя sim-карты. Райотдел, кстати, тоже запросил. Думаю, к вечеру адрес уже будет у меня. А пока я опросил жителей нашего подъезда и соседнего. У них никто мобильник не брал и даже не спрашивал. То есть эти данные – бред сивой кобылы… А теперь главное… Прошу внимательно прослушать запись.

Адвокат произвел с ноутбуком какие-то манипуляции, потом отыскал на записи нужное место и включил. Присутствующие отчетливо разобрали металлический скрежет. После этого адвокат перемотал запись, снова ее включил, и они снова услышали скрежет. Сначала просто похожий, потом, кажется, тот же самый. И почти сразу на мониторе ноутбука появился расположенный в два ряда график с синусоидами. После окончания записи нижний график полез вверх и наложился на верхний, почти полностью совмещаясь с ним. Снизу бегущей строкой пошла информация: «Совпадение 99,98 процента».

– Поняли? – торжествующе спросил Гамбиловский. Суд, как доказательство, принимает девяностопроцентное совпадение. В исключительных случаях даже восьмидесятипятипроцентное.

– Нет, не поняла, – честно призналась Лариса.

Борис Моисеевич махнул рукой на женщину и посмотрел на старшего лейтенанта.

– Понял только, что работала программа идентификации. Я видел такую в работе у нашего шифровальщика. Он сравнивал два звука работы мотоциклетного двигателя. Только там на мониторе были не синусоиды, а острые пиковые обозначения.

Адвокат с обреченным видом махнул рукой и на него.