Стальная улика

Лариса задернула шторки, поскольку на улице уже стемнело, и включила свет.

– Ну ладно, товарищ майор. Я хотел задать только один вопрос, а разговор у нас затянулся… Не буду вам мешать работать. До свидания.

– До свидания, старлей… Надеюсь, мы еще встретимся.

Старший лейтенант отключил связь и убрал мобильник в карман. Посмотрел на адвоката Гамбиловского.

– Да, этот Севастьянов и у меня вызывает подозрения… – заметил Борис Моисеевич. – Он, оказывается, уже знал о задержании Владимира Викторовича, но, когда пришел к Ларисе домой, сделал вид, будто не знает…

– Мне за дочерью в садик пора идти, – перебивая его, сказала Лариса.

– И ко мне коллеги должны вскоре подъехать, – адвокат посмотрел на часы и поднялся из кресла. – Так что откланиваюсь.

Встал и Сергеев и двинулся к выходу. Уже за дверью спросил Гамбиловского:

– Борис Моисеевич, как только появятся новые данные, вы мне позвоните?

– Позвоню.

– Тогда запишите номер телефона.

Адвокат забил номер в свой мобильник и взамен дал свою визитную карточку, где был и номер телефона, и номер электронной почты. Одна такая же «визитка» у Сергеева уже была – ее дал ему утром майор Инокентьев. Но он взял и вторую.

Глава седьмая. Старший лейтенант Варфоломеев. Неожиданная помощь

Тамара облокотилась о перила.

– Чем я могу тебе помочь? – спросила она, а в глазах у нее была великая тоска.

– Мне бы спрятаться. Хотя бы на недельку. Но у тебя, как я понимаю, нельзя! Может, сможешь меня куда-то устроить. К какой-нибудь подруге, что ли.

– Ко мне нельзя. У меня сейчас другой человек. Тоже офицер. – Она посмотрела на мой бушлат, на мои погоны. – Ты же тоже вроде бы раньше не в ментах ходил.

– Я и сейчас не в ментах, – показал я на свои брюки и наколенники.

– А это? – Она брезгливо потрогала двумя пальцами бушлат на мне.

– Бушлат я позаимствовал в райотделе полиции, откуда сбежал. Дежурному раньше принадлежал.

– А где сам дежурный?

– Оставил его лежать рядом с местом его работы. У него еще и автомат был. Я его в машине оставил, под сиденьем. Хотя, наверное, зря. И сгодиться может, и вообще – мало ли кто на машину покусится… Хотя машина полицейская. Дураков, я думаю, не найдется. Надеюсь, по крайней мере…

Тамара усмехнулась.

– Как всегда, ты в своем амплуа.

– А кто твой новый? Ты сказала – офицер.

– Да. Офицер ФСБ.

– Плохо, что офицер ФСБ. Могла бы какого-нибудь бомжа найти. Он бы мне помог спрятаться среди своих дружков. А офицер ФСБ за службу держится. Он сразу сдаст.

В этот момент дверь квартиры Тамары приоткрылась, и в щель выглянул человек в трусах и в спортивной майке, с сонным лицом, которое, попав из темноты на свет слабой лампочки, горевшей в подъезде, все равно ничего не видел.

– Тома… – позвал человек. – Ты скоро?..

– Скоро, Дима, скоро… – ответила она и закрыла дверь, едва не прищемив мужчине нос. Потом задумалась на несколько секунд и, похоже, решилась.

– Подожди меня. Я с ним поговорю…

Она стремительно вернулась в квартиру, и дверь за собой прикрыла, видимо, не желая, чтобы я слышал ее разговор. Я же остался ждать неизвестно чего. При этом я был уверен, что Тамара не позволит своему новому мужчине позвонить и вызвать полицейских сюда.

Прошло минуты четыре-пять, и я уже начал волноваться, в ожидании самого худшего, когда дверь широко раскрылась, и на пороге появился человек в военной форме с ярко-голубыми петлицами ФСБ и с просветами на погонах того же цвета. Военный был в звании старшего лейтенанта, как и я.

– Зайди, капитан, – сказал он. – Не будем же в подъезде разговаривать. Вроде бы не на митинге, – он ориентировался на полицейские погоны.

Я переступил порог, невольно наклонив голову – челюсть держал поближе к шее на случай удушающего захвата, хотя, судя по кистям рук, старший лейтенант был не способен на удушающий захват со стороны спины. Максимальное, на что его руки годились, это нажимать на клавишу «компьютерной мыши» или стучать по клавишам клавиатуры. Даже для того, чтобы давить на спусковой крючок пистолета, они казались слабоватыми. К тому же за его спиной, прямо передо мной, стояла Тамара. Конечно же, в случае попытки удушающего приема она не смогла бы меня защитить, но она казалась спокойной, ибо была уверена в своем влиянии на этого человека, и это стоило многого. Я помнил, как она могла влиять на меня, и решился предоставить в ее распоряжение свою судьбу. Я вошел – и ничего не произошло. Никто на меня не напал. Тамара тут же повернулась и принялась убирать постель на диване, где они спали, на том самом диване, который, кажется, пропах мной. Но я о своих ощущениях и мыслях не сказал ни слова, понимая, что я для женщины уже в прошлом. Я привычно снял бушлат и повесил его на вешалку в стенном шкафу. Этот шкаф я когда-то своими руками перенес на полтора метра в сторону, расширяя кухню. Теперь в шкафу висела чужая шинель.