Стальное лето

Ночью она почти не спала, и около четырех утра даже встала, чтобы остудить покрытый испариной лоб. После завтрака она без дела просидела в комнате четыре часа. Покрывая ногти лаком, она пыталась представить, что Анна думает о ней, как встретит ее днем — с каким выражением лица, с какими интонациями. Пальцы дрожали, и лак растекался.

Франческе было наплевать и на Феррагосто, и на вечерние танцы. Она представляла Анну холодной и отстраненной. Наверное, стоит объясниться, но ей конечно же не удастся подобрать слова. Вдруг Анна скажет: «Франческа, да ты больная!» Или обнимет, и они снова поцелуются, как вчера…

Ничего подобного не случилось. Анна вела себя как обычно: взяла Франческу под руку и потащила ее в свою комнату, нашептывая на ухо всякую ерунду про юбки и заколки.

Но зачем она надела это короткое розовое платьице? И зачем глаза накрасила? Чтобы выйти к обеду?

Франческе никто не мешал спросить между прочим: «Что это ты так вырядилась?» Но она промолчала. Более того, сделала вид, что так и надо.

Она едва удостоила взглядом незнакомца и втайне надеялась, что и розовое платье, и возбуждение Анны связаны с ее приходом.

Почти всю вторую половину дня девочки провели в закрытой на ключ ванной, примеряя наряды. Окно, как обычно, было распахнуто. И писали они, как обычно, по очереди. Не было даже намека на ссору.

И все же… В поведении Анны было что-то непривычное. Франческа так и не поняла, что случилось с ее подругой. Но что-то случилось — это очевидно. И пока день клонился к закату, она задавалась вопросом: как жить дальше?

В какой-то момент Франческе пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать.

16

Как только Анна ушла, Сандра сняла резиновые перчатки, вылила в унитаз грязную воду из ведра и вышла на балкон. Там она закурила и стала смотреть в сторону Эльбы.

К острову плыл паром. За ним, описывая широкие круги, летели чайки.

Внезапно на острове зажглись огни. Это было очень красиво. Сандра представила нарядные витрины магазинов, гуляющие по улицам пары, представила гомон туристов на набережной. Все рестораны забиты, играют уличные оркестры… Сколько же денег надо иметь, чтобы жить такой жизнью: путешествовать, бронировать номера в дорогих отелях, сидеть в ресторанах?…

Сандра была на Эльбе только один раз, когда ей было двадцать.

Едва сойдя с парома, Артуро стал названивать своему другу, некоему Паскуале, которого хотел увидеть во что бы то ни стало. Переубедить его не удалось, и весь день они провели сначала в подсобке какого-то склада, а потом в кафе, набитом игровыми автоматами. До самого возвращения Сандра просидела в углу и не увидела ничего, даже дома Наполеона.

Стало темнеть, и Сандра швырнула окурок за перила. Ей предстояло развесить целую гору белья.

Она прошла в ванную. Шаркаю, как старуха… Ей было сорок четыре года. Прошло то время, когда мир казался открытым для любых свершений. Стоит только подрасти — и все получится… И куда все эти мечты ее привели?

Хватит, о другом надо подумать. Пора заняться организацией праздника Коммунистического преобразования и на следующей неделе пригласить сенатора Мусси, чтобы тот прочитал лекцию о семейном положении.

Было без пятнадцати девять вечера.

Анна и Франческа шли по улице. Большинство семей все еще ужинали. В открытых окнах светились голубые пятна телевизионных экранов.

Миновав пустую парковку перед супермаркетом, затем квартал Саливоли, девочки оказались в районе, похожем на тот, где они жили: такие же огромные серые дома-коробки и залитые цементом дворы. Вскоре дома сменились деревянными бараками и огородами. Ветви персикового дерева за невысокой оградой гнулись под тяжестью плодов. Анна сорвала два персика и один протянула Франческе.

С тех пор как девочки вышли из дому, они и парой слов не обменялись. Впрочем, проходя мимо здания старого детского сада, Анна улыбнулась Франческе, и та взяла ее за руку.

Тем временем солнце почти израсходовало запас своих лучей. Не было ни машин, ни прохожих. В редкой для города тишине приятно было думать, что весь этот квартал принадлежит им. Франческа вдруг остановилась и жестом указала подруге на площадку с каруселями.

— Помнишь? — улыбнувшись, спросила она.

Девочки, не сговариваясь, пересекли газон. Ржавые карусели были в таком состоянии, будто стояли здесь со времен этрусков.

«Сколько же лет прошло?» — подумала Анна. Погладив ржавый поручень, она толкнула карусель, и та со скрипом стала вращаться.

— Иди сюда! — окликнула подругу Франческа.

В глубине площадки все еще стоял полуразвалившийся деревянный домик. Девочки подошли к нему.

Внутри все было перемазано землей, плюс ко всему трухлявые бревна облюбовали муравьи. Но по-прежнему пахло сырой древесины — этот запах так нравился им раньше. Чтобы протиснуться внутрь, девочкам пришлось согнуться в три погибели, а ведь еще совсем недавно этот домик казался огромным. Посмеявшись, они выбрались наружу и стряхнули с себя труху.

— А помнишь, мы с тобой собирались здесь жить! — сказала Анна.

— Ну да, только для этого теперь надо уменьшиться в два раза, — улыбнулась Франческа.