Стальное поколение

Настоящая встреча состоялась в нескольких десятках миль от того места, где держали раут директор израильской военной разведки и заместитель председателя КГБ СССР. Она состоялась на арендованной яхте, принадлежащей неизвестному анштальту, зарегистрированному в Лихтенштейне, самая яхта имела порт приписки Монако и сдавалась в чартер. Удивительно, но анштальт, а следовательно и яхта – принадлежала КПФ, коммунистической партии Франции, которая получала от Советского союза миллионы долларов помощи на революцию. Верней, когда-то получала – теперь отношения строились на гораздо более прагматичной основе. Хята – приняла на борт с десяток пассажиров в Монако и вышла в Средиземное море. В назначенном квадрате, она вышла на связь, встав ровно посередине между израильским ракетным катером типа Эйлат, вышедшим из порта Хайфы с отрядом Шаетет-13 на борту и советским эсминцем, вышедшим примерно в это же самое время из сирийского порта Тартус. И от советского и от израильского корабля – с точностью минута в минуту отошли по две шлюпки, и с точностью минута в минуту они пришвартовались к роскошной яхте. Пассажиры одной из них высадились на яхту, две вторые шлюпки – отошли от яхты, сбросили боевых пловцов и принялись нести караульную службу. И там и там – на лодках были снайперы…

Израильскую сторону на этой встрече представлял легендарный Иссер Харель (Гальперин), второй директор МОССАДа и последующий советник всех премьер-министров по вопросам терроризма и разведки. Его называли «израильский Берия». Сейчас это был пожилой, неприметный, лысоватый старичок с пронзительным взглядом совсем не еврейских голубых глаз. Он не занимал официально никаких постов – но его звали «мемунех», то есть «ответственный за всё». Прибытие на встречу Иссера Гальперина означало, что Израиль придает встрече чрезвычайно важное значение. Вне всякого сомнения – санкцию на отправку Гальперина должен был дать лично премьер-министр страны.

Со стороны Советского союза – на встрече присутствовал тоже пожилой человек, выше Гальперина на голову, с мудрым и проницательным взглядом и длинными пальцами практикующего пианиста. Он сейчас «держал имидж» богатого дедушки, арендовавшего яхту, чтобы покататься по Средиземному морю – то есть надел белый костюм, соломенную шляпу и сейчас балагурил на хорошем английском, наливая гостю кофе на верхней палубе. Но Гальперин, хорошо чувствовавший людей – ощущал исходящую от этого человека угрозу, точно так же, как метеочувствительные люди – чувствуют собирающуюся грозу. Гальперин был в курсе дел на своей бывшей родине и знал, что представляет из себя советская мафия. А этот человек – был представителем ее высшего эшелона, долларовым миллионером, держащим многочисленные подпольные цеха по всему югу страны, промышляющим контрабандой. Хуже того – он был судьей до того, как стать начальником ПГУ КГБ СССР, советской внешней разведки. Гальперин – несмотря на свое искусство разведчика, все-таки оставался чиновником в глубине своей души. И от того, что он узнал о своем визави перед тем, как отправляться на встречу – ему реально стало не по себе. Так, человек, с которым он должен был встретиться – еще много лет назад, присутствуя на сходке уголовных авторитетов со всего Советского союза – а он тогда уже был уголовным судьей! – презрительно бросил: это вы что ли воры в законе? Нет, вы просто воры. А вот я – вор в законе. Потому что я здесь и вор, я здесь – и закон. Люди, которые рассказывали про это Гальперину, говорили, что после таких слов любой из уголовников – должен был убить. Но ни один не осмелился. Знал он и то, что точно так же, как его корни уходят в богатое витебское еврейство – точно так же корни этого человека уходят в роды древних правителей Азербайджана, шейхов. Именно поэтому никто не осмелился его убить тогда, на сходке у Нефтяных Камней. Разорвали бы местные…

Не нравилось Гальперину и то, что он узнал о действиях ПГУ за последнее время. Советская разведка во всем мире считалась эффективной – но бюрократизированной и малоопасной, потому что играла по правилам. Но вот в последнее время – мнение начало меняться. И кого в этом винить, если не бывшего судью, подписывающего смертные приговоры за то, в чем был виновен он сам?

– Хороший вид, не правда ли? – судья обвел рукой горизонт. Вода была настолько голубой, что это казалось невероятным…

– Бросьте, товарищ… – Гальперин с большим удовольствием выговорил это слово – если вы скажете, что позвали меня просто покататься на яхте – я вам не поверю. И если вы скажете, что намерены дружить с Израилем – я вам тоже не поверю. Давайте к делу…

Не зная, как подойти к делу – Гальперин намеренно обострял.

– У Израиля нет друзей – сказал судья – есть враги и те, кого вы используете.

Гальперин недовольно покачал головой.

– Ну, зачем же так. У нас есть друзья. Просто… если вы хотите быть другом Израиля, вы должны прийти и сами объявить себя нашим другом.

– Крестный отец?

Гальперин не смог скрыть своего удивления.

– Вы его смотрели?