Стальное поколение

В пострадавшем от взрыва Звартноце расчистили тяжелой техникой взлетную полосу, которая не пострадала – в конце концов, взрыв бензовоза это не взрыв авиабомбы. Но вот в остальном – разрушений хватало в избытке. Американский президентский Боинг так и лежал на боку, сильно обгоревший, возле него стояли бронетранспортеры внутренних войск и Уралы. Хватало и техники. Жутким обелиском трагедии стояло здание аэропорта – огонь добрался и до него тоже. На бывших газонах, разделяющих рулежные дорожки – жуткое месиво из горелой техники. В стороне – огромная, темно-зеленая, страшная, чужеродная туша американского транспортного самолета – до него никак не могли добраться техники, вроде как он был цел – но лететь без проверки даже до рядом расположенной Турции – американцы не решались. Казалось, что началась Третья мировая война, точнее – началась и уже закончилась и осталось только разобрать развалины…

Их Ил-76 загнали на одну из стоянок, расположенных рядом с местом взрыва, начали разгружать. Попов, сходя с самолета понял, что что-то не так, ковырнул бетон носком. Бетон поддался – аэродромные бетонные плиты, выдерживавшие вес самолетов – не выдержали адского пламени взрыва…

С Лепицким они попрощались сухо, почти официально. Тот разговор… не разговор даже, а простое, сорвавшееся с губ замечание – сильно разделило их, развело по разные стороны баррикад. У каждого было свое понятие о допустимом, и каждый сделал свои выводы по одной вскользь оброненной фразе.

Неподалеку – стояла шикарная для Кавказа белая Волга и РАФик с обычными гражданскими номерами. Попов, и с ним еще несколько человек потянулись к ним, из Волги навстречу вышли двое. Один явно местный, аккуратно подстриженные усы, чернявый, второй – немного постарше, коренастый, неприметный, похожий на тракториста…

– Товарищи…

– Товарищ Попов?

– Да.

– Дементьев – представился «тракторист» – это Абаян. Прошу в машину.

Армянин хотел подхватить вещи – Попов не дал, улыбкой смягчив отказ. Он никогда не терял ничего свое из вида, всегда помня, что на его должности бдительным нужно быть двадцать четыре часа в сутки, им против него – могут работать свои же. Те, кто учился у тех же учителей, что и он сам.

В машине – Попов положил сумку под ноги. Волга как поднятая гоном лиса – рванула к зданию аэропорта…

– Кошмар! – сказал Попов, кивая на закопченное здание аэропорта…

– Ужас, товарищ полковник, ужас… – сказал темпераментно Абаян – как у людей рука поднялась, эх… не люди – звери. Сколько людей погибло, мало что ли. Эх…

Одна тысяча пятьсот пятьдесят семь. Жуткий счет трагедии…

– Вы где учились? – спросил Попов, желая развеять немного напряженную атмосферу.

– Государственный инженерный институт, прикладная математика… – с гордостью сказал, обернувшись армянин, увидев лицо русского начальника поспешно сказал – я давно рапорт на переобучение, не подписывают! Говорят – сейчас не время. Я по комсомольской путевке в органах.

Комсомолец, б… Вот такие комсомольцы – и просрали все на свете. Господи, хоть бы с юридическим брали…

– Я Минскую[43] оканчивал – сказал Дементьев, не ожидая вопроса.

– Работаете с Цадиковым?

– Так точно.

Генерал-лейтенант Цадиков Борис Васильевич – был старшим на сегодняшний день в ереванской оперативной группе, занимающейся поиском террористов.

– Кто еще здесь?

– Пащук. Соколов.

В следующее мгновение – по машине словно камнем ударили, Попов раздраженно обернулся в эту сторону, полагая, что камень из-под колес встречной машины вылетел и по стеклу ударил. Но вместо этого – он с ужасом увидел дырку в стекле с расходящейся от нее паутиной трещин и отражение лица Абаяна в лобовом стекле машины…

– Гони! – заорал на водилу Попов – жми!

Волга прыгнула вперед, взревев клаксоном.

– Аптечку. Живо!

* * *

Больница пахла как и все больницы – дезинфицирующим средством, лекарствами, спиртом и бедой. Оглушенный, растерянный несмотря на весь свой опыт – Попов сидел перед операционной, в накинутом на плечи халате, и думал, как дальше быть…

Встретили, называется…

Он не смотрел на часы – просто сидел и сидел, хотя уже стемнело. Только когда резко вскочил Дементьев – он поднял голову и увидел идущего по коридору Бориса Васильевича Цадикова в своих неизменных очках в золотой оправе и с чеховской бородкой, делающей его похожим на консерваторского педагога или профессора филологии. Вместе с ним был полковник Соколов из пятого управления – серьезный профессионал, занимающийся не антисоветчиками – а подрывной работой высшего уровня, на уровне Радио Свобода. Их сопровождали двое профессионально неприметных товарищей с одинаковыми кейсами. В каждом из таких кейсов скрывался автомат АКС-74У со снятым пламегасителем.

– Как? – спросил Цадиков.

– Состояние тяжелое, товарищ генерал – отрапортовал Деменьтев – идет операция…

Цадиков взглянул на закрытую дверь, над которой горел транспарант «не входить, идет операция».