Стальное поколение

Авратакис — только сплюнул на землю и направился к своей машине. Черт, Чарли, почему бы тебе и в самом деле не завязать с выпивкой, мать твою…

Израиль, Тель-Авив. Международный аэропорт Бен-Гурион. 20 июня 1988 года

Маленький самолетик с двумя промежуточными посадками — в Шенноне и в Рамштайне — наконец прибыл в Израиль.

За то время, пока они летели, Чарли Уилсон успел и проспаться, и похмелился, как смог и даже немного принял еще — очень уж голова болела. Успел он и понять, что ему угрожало — его избиратели народ в какой-то степени терпимый — но изнасилования они не потерпят. Господи… он все время пытался вспомнить эту вечеринку… ничего, только женский смех, какие-то здравицы и шатающийся под ногами пол. Сколько же он тогда выпил?

И неужели и в самом деле — слетел с катушек, а?

Господи, как же стыдно.

В Тель-Авиве светило солнце — ослепительно и безжалостно. Южный ветер нес на город сухой воздух Синая.

Как только Чарли Уилсон показался на трапе — в качестве трапа выступала дверца самолета, откидывающаяся вниз — из стоящего неподалеку бронированного Мерседеса вышел невысокий, плотный человек с жесткими глазами и черным беретом на голове. Это был генерал-лейтенант Ариэль Шарон по прозвищу «Бульдозер». Они знали друг друга еще с семьдесят третьего года — тогда Чарли Уилсон, до этого не имевший никакого отношения к международной политике и почти не имея евреев в своем округе — бросился помогать Израилю, потому что так было нужно.

— Чарли… — генерал обнял его своими сильными ручищами, он был ниже Уилсона и смотрелось это комично — когда наш общий друг позвонил мне и сказал, что ты прилетаешь, я ушам своим не поверил. Тебе давно надо было проведать нас.

— Кое-что произошло.

— Пошли в машину, Чарли. Мы сейчас тут сваримся.

Они сели в Мерседес, телохранитель — как и все телохранители в Израиле высоченный, молчаливый, с торчащими из укороченных рукавов куртки руками — захлопнул дверь за генералом, сам сел на переднее сидение.

— Это Рафи — представил телохранителя генерал — ты должен помнить его по Синаю. Он тогда был в самой заварушке. А ты, Рафи, помнишь Чарли?

— Да, видел мельком…

В израильской армии обращение «сэр» не было принято.

— Ну… рассказывай. Что там у тебя стряслось?

— Куда? — обернулся водитель.

— Давай на полигон — скомандовал Шарон — самое время. Я слышал, у тебя какие-то проблемы, Чарли?

Уилсон рассказал, пока они ехали — все. Он знал, что евреи — хотя и выглядят грубоватыми и хамовитыми — на самом деле они хорошие друзья и способны выслушать другого человека, посочувствовать ему в беде. Когда Уилсон рассказывал — Шарон лишь хмурился.

— Скверное дело. Не иначе коммунисты подсунули тебе эту девку.

— Навряд ли, Ари… — потерянно сказал Уилсон — я был в таком состоянии, что ничего не помню. Совсем ничего.

— Тебе могли что-то подсыпать в бокал. Хочешь, переговорю с Шавитом, он сейчас возглавляет Институт? Надо что-то делать.

Уилсон сумел сообразить, что «институт» — это второе название МОССАДа.

— Нет… не надо. Только хуже будет.

— Ну, смотри…

Еще не хватало и МОССАДа. Если всё вскроется — шум будет до неба.

* * *

— Смотрите…

Центр управления — занимал всего один тяжелый чемодан и был размещен на столе под армейской палаткой, под которой находились несколько генералов ЦАХАЛа и представители американского посольства.

Был там и Чарли Уилсон.

На экране — медленно плыла местность в десяти километрах отсюда, изображение было четким, но черно-белым. Впрочем — этого хватало для нормального наблюдения.

— Вижу. И что? — сказал Чарли.

— Этот аппарат может передавать изображение на двадцать километров. Он размером с крупную птицу и литра топлива хватит ему на пару полетов. Все это — при необходимости может нести один боец. И как видите, все прекрасно видно. То что надо для противостояния Советам.

— Кто будет противостоять… — невесело усмехнулся Чарли.

— Но это можно использовать не только для наблюдения. Генерал, начинайте.

Генерал отдал приказ — и где-то у них за спинами оглушительно, со звоном ухнуло артиллерийское орудие. От этого грохота — у Чарли снова разболелась голова и начало двоиться в глазах.

Через несколько секунд — на экране встал бурый столб разрыва.

— Недолет сто.

— Недолет сто! — крикнул генерал — на поражение, огонь!

Орудие снова ухнуло. Следующее попадание — пришлось точно в цель.